Вдоль дорожки, ведущей к сияющему разноцветными огнями зданию с кричащей вывеской «Открытие клуба Лихорадка», на небольших подставках стояли коленопреклоненные люди в белых туниках. К руке каждого была привязана алая лента. Некоторые подставки уже были пусты, и Регина заметила вампиров, ведущих за ленты своих жертв.
– Все они здесь по собственному желанию. От рабов на таких вечеринках нет отбоя, – снисходительно сообщил телохранитель. – А ты еще сопротивлялась, милашка. Да за честь быть кормом для владыки города люди устроили бы драку.
– Ни для кого не секрет, что укус вампира – это наркотик, – тихо буркнула Регина.
– Только когда мастер вампиров того хочет, – обернулась к ним вамп. – Кормежка может быть приятной, а может доставить невыносимую боль. Да, мой котик?
Телохранитель передернул могучими плечами и, низко поклонившись, тихо ответил:
– Да, моя госпожа.
Регина злорадно на него покосилась. Ага, значит, не так уж и сладка у тебя жизнь, котик!
– Скажи ей, – не оглядываясь, приказала вамп.
Котик обнял Регину за плечи и прижал к себе.
– Слушай меня, Регина Торессо. – Он довольно хохотнул, когда почувствовал, как дрогнули плечи под его ладонью. – Не держишь ли ты госпожу за идиотку? Ты думала, мы не навели справки о тебе, малышка? И о твоем младшем братике тоже. Говорят, он подает большие надежды как флейтист. Такие чувственные и виртуозные губки, невинный ротик, нежный язычок, ласкающий...
– Прекрати!
Сволочи! Ударили по больному.
– Ты все правильно поняла?
– Да, – процедила Регина, стараясь унять дрожь в руках.
Только бы не сорваться, не броситься на эту ухмыляющуюся гору мышц. Переждать. Всего месяц. Перетерпеть.
– Вот и умница. Постарайся стать для владыки необходимым аксессуаром. Я скажу потом, что тебе нужно будет сделать. А пока запомни одну фразу, которой ты отныне должна отвечать на все вопросы мастера: «Я здесь для того чтобы служить вам, мой господин». Повтори.
– У меня хорошая память, – огрызнулась Регина.
– О, да, милаха, ты ведь журналист, – заржал телохранитель.
Он отошел, а Регина до боли вогнала ногти в ладонь. Её бил озноб, хотелось упасть на землю, свернуться калачиком и тихонько скулить от безысходности. Но нельзя. Нельзя показывать слабость.
Чем ближе они подходили к входу, тем сильнее слышался густой гул голосов, смех, музыка.