Рефлексии и деревья. Стихотворения 1963–1990 гг. - страница 17

Шрифт
Интервал
а я смотрю на улицу в окно
и медленно, как будто бы со сна,
вхожу по пояс в реку ожиданья,
по грудь, по шею… Заливает рот
вода надежды. Что за невезенье.
Надежда отбирает столько сил,
что под конец нам изменяет зренье
и мы в крутой ложимся поворот…
Но честь тому, кто все-таки доплыл.
ё.
Нам свойственно как кошкам выживать,
Нам свойственно всерьез, не понарошке,
Упасть и снова встать на все четыре.
Симметрия есть в сумасшедшем мире:
Там космос отражает нас в окошке,
А мы должны его вот здесь переживать.
И время нас крадет исподтишка
и ни на миг нельзя назад вернуться.
Вот где лежит весь ужас пустоты.
Но в этом есть основа простоты:
не отдавать ни пяди, ни вершка,
но постараться встать и разогнуться,
оставшись здесь. Здесь остаётся то,
что было в нас и то, что было нами.
Мы остаемся здесь и навсегда.
Ещё висит на вешалке пальто,
а сыновья уже глядят ночами,
как сваи лижет черная вода.
1979

Баллада о встречных

«Есть между нами некие умы,
Носители местоименья «мы»…
(Из стихотворения в газете «Ленинградская правда» 1979 г., осуждающего «групповщину»)
Где выходите? – На Желябова[1].
Где выходите? – На Перовской.
Тени милые, где вы бродите?
«На Желябова» – словно жалоба.
«На Перовской» – быстрее воска
Жизнь сгоревшая. – Ну, выходите?..
Они бродили тою же Невой,
Но кровь иная в жилах шелестела.
И помня «волю», но забыв «покой»,
Они во тьме нащупывали Дело.
Вот комната, – потрескивай, свеча,
Высвечивай нахмуренные лица! —
Вот кто-то речью рубит сгоряча.
Вот девушка – она не горячится.
Вот, прерывая звучный монолог,
Встаёт с дивана человек упрямый
И на удары разбивая слог,
Он говорит торжественно и прямо:
«Мы молоды и мы не можем ждать.
Идею не внушить высоким словом.
Идею эту можно доказать
Лишь динамитом, порохом и толом.
Мы молоды, нам нет и тридцати.
Но в стариков отчизна превращает.
Где лучшие? Нас меньше двадцати.
Нам молодости время не прощает.
И впредь нам жить на стиснутых зубах,
Чтоб произвол не становился правом,
И выносить на собственных руках
Великую, но тяжкую державу
Из тьмы невежества, из безутешной тьмы
Холопства, суеверия, бессилья.
Есть между нами некие умы,
Готовые погибнуть за Россию…»
[окончание утрачено]
1979

Отец

Ещё не выветрилась память,
но продырявленный насквозь,
он стал неудержимо падать
в ту жизнь, где властвует «авось!»…
Четыре года, – как на праздник
он собирался в каждый день
Следующая страница