Коммунистическою пропагандой.
И как-нибудь весною, в октябре,
Мы, сговорившись всем кагалом рабьим,
Хозяина поджарим на костре
И дочиста плантацию разграбим.
Поняв, что это мне кой-чем грозит,
Чтоб на себя быть снова непохожим,
Приобретя индейский реквизит,
Я сделаюсь на время краснокожим.
Средь бела дня, почти-что на виду,
Скальпируя без всяких промедлений,
Я небывалый ужас наведу
На мирных истребителей оленей.
Но все имеет свой конец – увы! —
И вспомнив то, что Музы мне вручили,
Поэтом знаменитым из Москвы
Я появлюсь на горизонте Чили.
По просьбе дам, лелеющих мечту
Меня пленить, я в лунный вечер в роще,
Встав в позу живописную, прочту
Им что-нибудь любовное попроще.
Конечно – потрясающий успех!
И прослезясь от пафоса момента
Повесится на шею мне при всех
Законная супруга президента.
Придется тут ее поцеловать,
А поутру величественней Данта,
Забравшись с сапогами на кровать,
Я гордо выслушаю секунданта.
Привыкнув полагаться на авось,
Со стороны быть может неуклюже,
Без колебаний я проткну насквозь
Не по летам ревнующего мужа.
И в тот же день, как будто сильно пьян,
Лохматый и оборванный бродяга,
Похожий на бразильских обезьян,
Отправится на север из Сант-Яго.
От вечных страхов как не изнемочь,
Когда тебя выслеживают строго!
Лишь на пятнадцатые сутки в ночь
Я перейду за тропик Козерога.
И как-то за бутылкою вина,
В случайном разговоре встречный малый
Напомнит мне о том, что есть страна,
Которая зовется Гватемалой.
Поразузнав что нужно без труда
И предвкушая новую аферу,
Я полечу стремительно туда,
Не уплатив за стол и номер в Перу.
И вот однажды гражданам с утра
Газета «Вразумительное слово»
Поведает, что прибыл к ним вчера
Известный прорицатель из Козлова.
А в полночь переступит мой порог
Глава правительства сухой и ржавый
С вопросом: «Как в возможно краткий срок
Нам сделаться великою державой?»
Поколдовав и вылив гущу в чан,
Как бы в припадке чародейной дрожи,
Я изреку: «Все зло от англичан!
Поэтому и сахар стал дороже!..»
Работая словами и пером,
Я в пору сахарного недорода
Организую английский погром
На благо гватемальского народа.
И лишь за то, что бедным я помог,
По требованью европейских миссий,
Меня упрячут крепко под замок
До заседаний всяческих комиссий.
Но вовремя мой отдых прекратив, —
Как этакой любви не подивиться? —
Меня спасет от мрачных перспектив
Четырнадцатилетняя девица.