По идее, звучит бредово. Переться в центр неведомой бойни ни пойми ради чего. Сувенир от незнакомого деда отдать, ага. Типа, вовсю воюющему князю сейчас до сувениров. Но, блин, Долг Жизни есть Долг Жизни, и я, скрепя сердце, направил мотоцикл по дороге к Кремлю.
Мой байк машина шустрая, полтора километра для нее не расстояние. Слева потянуло близкой рекой, и почти сразу я увидел новгородский Кремль. Кирпичные стены, приземистые, коренастые башни, рассчитанные на долгую осаду. Чистый функционал, ничего лишнего. Крепость стояла на основательном холме, что добавляло проблем осаждающим. Которых, впрочем, было немало…
И это точно были не люди.
Вернее, они ими были когда-то, но сейчас они представляли собой нечто совершенно иное.
На Кремль лезли мертвые. Их было много, очень много. Лохмотья кожи свисали с желтых от времени костей, полупустые черепа сочились черной гнилью, многие ползли, лишенные одной, а то и обеих нижних конечностей, цепляясь за землю непомерно отросшими, крепкими ногтями…
Это были даже и не зомби в привычном понимании этого слова. На Кремль накатывались волны мертвой органики, мешанина костей, обрывков плоти и на удивление толстых и крепких ногтей, которым больше подошло бы определение «когти». А среди этого моря мертвечины через примерно равные промежутки торчали щупальца… Не одиночные, как то, что я встретил в сожженной деревне, а целые пучки, эдакие кусты шевелящихся отростков с одним общим основанием.
Сейчас они не хлестали никого, и даже почти не двигались, напоминая кусты с прямыми, напряженными ветвями, лишенными листвы… или слегка подрагивающие щупальца гигантских осьминогов, которым вдруг вздумалось бы воткнуться головой в землю, воздев к небу свои гибкие конечности.
«Антенны, – пришла мне в голову совершенно определенная мысль, не предусматривающая иных вариантов. – Живые антенны, каким-то образом сумевшие извлечь из земли этот океан мертвечины и бросить его на крепость».
Но защитники Кремля не собирались сдаваться. То тут, то там со стен срывались вниз длинные струи пламени, хлещущие по атакующим, и тогда воздух наполнялся зловещим треском горящей плоти, слышным даже отсюда. Глухо рявкали чугунные пушки, и горячие ядра, врезаясь в мертвых, проделывали в их рядах длинные коридоры – которые, впрочем, тут же заполнялись новыми трупами.