. Сомнительные свидетельства, принадлежащие подчас очень близким людям из окружения Пастернака, мы никак не отделяли от достоверных, поскольку, как справедливо замечает Вересаев, «нет дыма без огня».
Книга составлена в целом по хронологическому принципу; в соответствии с течением жизни Пастернака названы и ее главы, чтобы облегчить читателю проникновение в материал. В предисловие включен также краткий биографический очерк, который поможет разобраться в хитросплетениях «сюжета». Нередко, однако, внутри цельного периода вдруг оказывается более позднее свидетельство, которое тематически тесно связано с описываемой ситуацией. В этих случаях хронология материала нарушается в пользу смысла.
Едва ли не центральное место в книге, если не по объему, то по значимости, принадлежит высказываниям самого Пастернака. Известно, что корпус его писем огромен – в собрании сочинений составляет четыре тома и ими не исчерпывается. Очевидно также, что в своем эпистолярном творчестве Пастернак был столь же разнообразен, как и в художественном, и его переписку можно читать как большое произведение с разветвленными сюжетными линиями, иногда производящее впечатление столь же ошеломляющее, как и написанный в прозе роман. Но дело не только в этом. В своих документальных высказываниях (автобиографиях, письмах, выступлениях, интервью, заметках на тему) Пастернак находит самые точные слова для выражения самых сложных своих душевных движений, объяснения самых невероятных поступков, оценки внутренних и внешних событий своей жизни. В этом сказывается поэтический опыт: точность найденного слова – одна из трудноуловимых черт гениальности.
Всегда ли можно доверять поэту, когда он говорит о себе? Пастернаку – можно. Присущие любому творческому человеку игровые, актерские качества отступают перед силой его интеллекта, серьезностью философского взгляда на жизнь и на искусство, который проявляется всякий раз, когда мелкие жизненные детали подвергаются тщательному анализу. В этом особенность документальной прозы Пастернака: он никогда не описывает внешнюю сторону событий, его интересует их изнанка, истинный, сущностный смысл происходящего. Особенно это ощутимо в те периоды, которые окрашены бурными переживаниями, личными драмами, кипением страстей. Всякий раз поражаешься, с какой хирургической тонкостью удается Пастернаку показать происходящее не столько вне, сколько внутри него. Итак, автобиографические свидетельства самого поэта – камертон для проверки строя других голосов.