Вульф поднял на меня глаза:
– Надеюсь, ты помнишь, что это я плачу тебе жалованье каждую неделю.
– О’кей.
Мне захотелось выдрать из горшка онцидиум, но я решил, что это было бы недипломатично, и потому сдержался.
Перри стоял уже в шляпе и с тростью в руке.
Я сказал:
– Прошу прощения, что заставил ждать.
– Что дальше?
– Придется перенести на завтра. Я буду нужен мистеру Вульфу. В любом случае, рабочий день закончился, так что сегодня я мало что успел бы. Мистер Вульф искренне сожалеет…
– Ладно, – рыкнул Перри. – Вы сказали, в девять?
– Ровно в девять.
– Подниметесь сразу ко мне.
– Хорошо.
Я вышел и отпер ему дверь в прихожей.
Харлан Сковил сидел в кожаном кресле в углу возле книжного шкафа. Входя, я увидел его раньше, чем дверь распахнулась: сгорбившийся, он показался мне старым, уставшим, измученным, но при виде меня выпрямился и поднял свои яркие голубые глаза.
Я вошел и развернул к нему свое кресло.
– Вам нужен Ниро Вульф?
Он кивнул:
– Да, сэр. Есть такая мыслишка.
– До шести мистер Вульф занят, а на шесть у него назначена встреча с другим посетителем. Меня зовут Арчи Гудвин. Я доверенное лицо мистера Вульфа. Может быть, я мог бы помочь?
– Еще чего!
Голос у него был все же приятный и слишком молодой для его изможденного лица. Он снова посмотрел на меня из-под прищуренных век.
– Слушай, сынок. Что за тип этот Ниро Вульф?
Я ухмыльнулся:
– Толстый.
Он медленно покачал головой, сдерживая нетерпение.
– Ни к чему дразнить быка. Ты же видишь, что я сам за тип. Я приехал издалека. – Глаза у него вдруг блеснули. – Ну да, я спустился с гор. А кто был тот, кто здесь сидел?
– Клиент мистера Вульфа.
– Что за клиент? Имя-то у него есть?
– Само собой. В следующий раз, когда встретитесь, спросите у него сами. Могу ли еще быть чем-нибудь полезен?
– Ладно, сынок. – Он кивнул. – В общем, я подумал, что странно, что он пришел, когда пришел я, но ты же слышал: я уже понял, что это не Майк Уолш. И уж точно не дочь Вика Линдквиста. Спасибо, что слушаешь меня. Можешь дать лист бумаги? Любой.
Я вытащил ему из пачки лист писчей бумаги. Он его взял, поднес к лицу и сплюнул здоровенный кусок жевательного табака, размером, наверное, с куриное яйцо. Я человек наблюдательный, но ничего во рту у него не заметил. Неуклюже, но аккуратно, он завернул жвачку в бумагу, встал, отнес в мусорную корзину, вернулся и сел на место. Глаза у него снова блеснули.