— Я не настаиваю, — словно прочитав мои мысли, нарушает молчание Богдан. —
Если не хочешь, не надо.
С трудом подавляю вздох облегчения: похоже, искать объяснений не придётся. И
тут замечаю мимолётную ухмылку Богдану, адресованную, видимо, каким-то своим
мыслям.
Официант приносит напитки — как вовремя. Я тут же принимаюсь за свой грейпфрутовый
сок. Странно, но когда мы оба заняты питьём, всё остальное воспринимается проще.
Почти даже как в машине.
— Как прошёл первый день в универе? — чуть помедлив, спрашивает Богдан.
Что ж, этот вопрос — своего рода репетиция перед вечерним разговором с
родителями. Они наверняка об этом спросят. А я ведь даже сейчас теряюсь.
Машинально вспоминаю ситуацию с Олегом. И к горлу снова подступает комок.
Как же проще было говорить на отвлечённые темы!
Пауза затягивается, и пора с этим что-то делать.
— Нормально, — решаю ответить односложно.
Возможно, Богдан снова облегчит мою участь и не станет спрашивать подробнее.
— А если честно? — мягко уточняет он. Видимо, всё читается на моём лице. Ну
или пауза так сработала.
И, раз уж мои родители просили его следить за мной, неудивительно, что Богдан
развивает тему.
Как теперь соскочить?
— Правда, всё нормально, — мой голос чуть дрожит. — Просто…
Сказать правду вдруг становится стыдно. Взрослый мужчина наверняка решит,
что я распереживалась из-за пустяка. Что я — тот ещё ребёнок, с которым нужно и
по мелочи возиться.
Богдан явно ждёт ответа. Вон как участливо смотрит.
— Просто возник небольшой конфликт с одним из однокурсников, — тихо
признаюсь. Пусть недосказано и не совсем точно, но ведь и не ложь. Но тут же
спохватываюсь, что Богдан мог решить: мне нужна помощь. Быстро добавляю: —
Ничего из того, что я не могла бы уладить. Это лишь неприятно, но решаемо.
Он смотрит внимательно, но не пристально. Я стараюсь не отводить взгляд.
— Уверен, ты справишься, — после небольшой паузы подбадривает Богдан.
На этом тема исчерпана. Он не спрашивает подробностей, и я искренне
благодарна за это.
За едой мы ещё немного переговариваемся. В основном, о прошлом, моём
детстве, об отце. А потом — и вовсе на отвлечённые темы.
Скоро я даже и не верю, что вообще упоминала Олега, пусть и не по имени. Эмоции
от пережитого унижения теряются настолько, что я теперь даже не знаю, почему
так заостряла внимание на случившемся.