– Нигде нет ни слова о твоем Водолее, – буркнул Жомов-Пещерников, не поднимая глаз. – Мерзавцы позаботились надежно схорониться.
Я приподнялся на локте.
– Где вино?
– На водопроводной станции, как и положено, – ответил он. – Нынче буду ее освящать.
– Водопроводную станцию?
– Да, водичку. Ихние инженеры говорят, что после этого можно год не фильтровать.
Палец Жомова-Пещерникова уткнулся вдруг в какой-то абзац.
– Вот! – Батюшка удовлетворенно взглянул на меня. – Кое-что все-таки есть! Эти негодяи называли свою закваску Клеем. Совокупный душевный экстракт на крови с добавкой черного семени от ихнего магистра. Подлить в вино, а вино – в воду. Но этого мало. Ты, сын мой, совершил настоящий подвиг. Без тебя мы не узнали бы главного.
Я сел. В кабинете пахло ладаном, свечами, книгами и чем-то съестным.
– О чем вы, батюшка?
– О том, что сказал тебе Бобс. Клей не проснется без акта истинной веры. Сатана, которого они сварили, не пробудится без праведного религиозного обряда. Видишь ли, Псаев, нам не угнаться за их извращенной мыслью. Что может быть чище окропления Водоканала? На то и расчет – ударить по самому святому, обезобразить незримое чудо, поругать наивную и детскую веру.
– Мы сами виноваты, – откликнулся я, начиная соображать. – Мы слишком открыты. Беспечно делимся нашей радостью с миром, выкладываем намерения в свободный доступ. Надо заглянуть в сетевой график водопроводных мероприятий. Наверняка это освящение там числится!
– Еще бы, – подхватил Жомов-Пещерников. – Поставлено в план еще в прошлом году! Мало того – переведено в разряд общегородских акций.
Я вскочил и взволнованно заходил по кабинету. Жомов-Пещерников следил за мной и покровительственно улыбался. Меня поздравили с удачей, но мир показался мне еще более хрупким и беззащитным, чем на холоде. Я горестно вспомнил фламинго с бегемотом, печалясь об их незавидной участи в эпоху всесильного Водолея.
– Надо же что-то делать! – сказал я. – Это нужно остановить!
– Не волнуйся, сын мой, – отозвался батюшка. – Человеконенавистники будут посрамлены. Жидолатины – еретики, но у них можно кое-что перенять. Например, очищающий огонь.
– Жечь? – с надеждой встрепенулся я. – Но кого?
Жомов-Пещерников оставил вопрос без ответа. Он откинулся в кресле, смотрел на меня поверх круглых очков и загадочно улыбался. До меня же тем временем постепенно доходил размах задуманной диверсии.