В четырнадцать Дед взял меня на самую
настоящую охоту. Под Иркутском было организовано специальное
охотхозяйство, где, оплатив лицензию, можно было «добыть» зверя.
Именно «добыть» а не «застрелить» или «убить». Дед к таким
тонкостям относился весьма и весьма серьезно. Там я самостоятельно
выследил и подстрелил своего первого дикого зверя – это был обычный
заяц. Как результат, навсегда «заболел» охотой. Бил оленя, лося,
волка, даже медведя. А еще у меня обнаружился своего рода дар. Я
интуитивно чувствовал куда именно попадет пуля и ни разу не ошибся.
Странно, но раньше во время стрельбы по не живым мишеням такого не
происходило, а тут вдруг ни с того, ни с сего проявилось. Кстати
говоря, после этого я стал лучше стрелять и по неодушевленным
объектам.
Дед не сразу подметил эту мою
особенность, а когда понял, отвез меня к одному шаману,
проживавшему на северной оконечности острова, неподалеку от поселка
Узуры, по сути, метеостанции. Вообще-то я ожидал увидеть что-то
наподобие индейского вигвама, но шаман проживал в практически таком
же бревенчатом доме, как мы с Дедом. Во дворе современный
автомобиль, ветрогенератор и крыша из солнечных панелей,
стилизованных под черепицу. Единственным необычным для меня
объектом было дерево, украшенное разноцветными лентами. Нас
встретил шаман Тудэб Батуев невысокий полный человек типичной
азиатской наружности. Облачен в синий халат, подпоясанный широким
красным поясом, украшенным разноцветными веревочками и кистями, на
голове странной формы шапка-колпак обут в мягкие кожаные
сапожки.
Дед сделал подношение «святому
человеку» в виде ящика водки и некоторой суммы наличности и
попросил почтенного Тудэба «посмотреть парнишку». Меня усадили
прямо на землю перед деревом с лентами. Шаман разжег костер,
накидал туда каких-то травок, от дыма которых у меня сначала
защипало в носу, затем стало легко и весело, будто хватил кружку
дедова пива – имелся к тому времени опыт нелегального употребления
данного напитка. Затем, вооружившись бубном, он исполнил забавный
танец и спел что-то не очень благозвучное на непонятном языке. В
завершение процедуры закатил глаза к небесам и упал на траву.
Провалявшись с четверть часа,
очухался и, кивнув головой Деду, чтобы следовал за ним, отошел в
сторонку шагов на двадцать. Говорили негромко и не очень долго.
Разумеется, я напрягал слух изо всех сил, чтобы подслушать разговор
взрослых, но кроме невнятной фразы «Путь воина» так ничего и не
смог разобрать из монотонного бурчания Тудэба Батуева.