Ветеринар, мля…
– Откуда вы так хорошо знаете
немецкий язык? – поинтересовалась немка, инстинктивно
пригладив рукой растрепанные волосы.
Смутилась своего порыва и неожиданно
покраснела.
М-да… Прокололся, твою мать. Про то,
что я знаю язык, в моем деле не записано. Да и не Ротмистров я там,
а вовсе Жилин Александр Николаевич. Обычный пехотинец, ефрейтор… Ну
так совершенно случайно получилось, и жизнь при этом сберег. Но о
данной жизненной коллизии потом…
– Хорошие учителя были, фрау
гауптштурмфюрерин…
– Странно, в вашем деле ничего
подобного я не нашла… – озадачилась немка.
– Меня не спрашивали, а я
старался не афишировать свои знания.
– С этим мы чуть позже
разберемся. Так почему вы меня спасли?
– Хотелось, чтобы вы меня
почесали за ушком, фрау гауптштурмфюрерин… – невольно съязвил
я и даже зажмурился, ожидая реакцию немки.
Да… это моя беда. Глупцом, даже при
всем желании, я себя назвать не могу. Но бывает, что проскакивает.
Особенно с дамами…
Реакции не последовало… Вернее,
последовала, но не та. Немка спокойно сказала:
– Доктор Шульце замечательный
специалист, но он биолог по основной специализации, поэтому
частенько проецирует свои знания о животных на людей. Так все-таки
почему?
– Вы хотя и враг моего народа,
но в первую очередь женщина. Я полез бы даже за
негритянкой…
Опять что-то не то
сказал…
– Свинья! Недочеловек!
Тупиковая ветвь эволюции!.. – Эсэсовка даже зашипела от
ярости, круто развернулась и, цокая каблучками, вылетела из
палаты.
А через полчаса меня отконвоировали
в камеру, обляпав предварительно какой-то жутко вонючей мазью и
совершенно непочтительно охаживая героя-спасителя
прикладами.
Допинделся, мля, а мог бы недельку
отдохнуть…
В камере совершенно ожидаемо
наткнулся на полное непонимание ее обитателей. Рожи у мужиков злые,
кулаки чешутся. Так и витает в воздухе праведная расправа над
оступившимся товарищем. Того и гляди, «темную» устроят. И поди
объясни им… Даже Рудик морду воротит…
Молча взгромоздился на шконку и
полчаса принимал удобное положение – обгорел я все-таки
знатно. Да и легкие горят огнем. В общем, весело. Словом, к
награждению медалью «За спасение при пожаре» готов.
Перед отбоем звякнула кормушка, и
«попка», то есть коридорный надзиратель, просунул в камеру
объемистый сверток, в котором оказалась цельная бутылка шнапса,
объемом семьсот пятьдесят миллилитров, буханка свежего черного
хлеба и палка сухой, твердой как кирпич колбасы. А совершеннейшим
сокровищем оказалась пачка французских сигарет «Житан».