– Ты не рычи, сявка! – У
Ионыча в голосе прорезались стальные нотки. – Слушок пошел,
что ты перекрашенный коммуняка и рыльце у тебя кровью правильных
пацанов замазано. Что скажешь? Или прогуляемся к господину
гауптману Херцогу?
Тьфу ты… твою же мать… а я уже успел
реально на измену сесть. Шпана, млять… А я гадал, кого он мне
напоминает своими манерами. Хорошо посидевший уголовник… Не в
законе, конечно… Гораздо мельче. Сука… как же хочется вырвать тебе
кадык, уродец, но нельзя… Твою же кобылу в дышло…
– Пошли. Мне скрывать
нечего.
– Ну-ну… Герой, значит? –
Ионыч прищурился.
– Ты бы сказал, что надо. Я
действительно устал. Говорю же, если в моих силах, то сделаю. А
давить на меня бесполезно. Если нет, то пошел я
отдыхать.
– Что надо? – Ионыч
задумался на секунду. – Да, надо. Проверочка это была. Вижу,
что не сявка, и на понт тебя не возьмешь. Тут такое
дело…
Следующие полчаса он очень туманно
намекал, что в батальоне есть надежные люди, которые готовы
совершить побег. А я могу им очень помочь, так как работаю в том
секторе, куда у них доступа нет. И было бы очень хорошо, если бы я
составил расписание движения патрулей по побережью и достал бы
какое-нибудь оружие. Но самое главное, это провентилировать свою
хозяйку на предмет сочувствия к заключенным. Типа есть сведения,
что она им помогает, как-то замазана с антифашистским
сопротивлением. И вообще последить за ней на предмет
компры.
М-да… это фрау штурмбанфюрерин
замазана? Какой же идиотизм. Короче, одной пользы от разговора, что
чаю на халяву напился. Примитивное разводилово. Ну право дело:
первый класс, вторая четверть…
Дождавшись, когда фельдфебель
наконец заткнется, я поставил пустую кружку на стол и, поймав его
за воротник, дернул к себе. Ионыч попытался вырваться, но я его
легонько хлопнул сложенной лодочкой ладонью по уху…
Ага… проняло. Знаю, больно. Очень
больно. Да не кривись, не кривись, перепонка целая, я же
слегка.
Потом, глядя прямо в искаженную
болью морду фельдфебеля и криво улыбаясь, проговорил:
– Слышь, Ионыч, а я тебя за
толкового пахана держал. Вижу, ошибался. Если ты, парашник, еще раз
подкатишь ко мне с такими базарами, то я тебя недолго думая вломлю
с потрохами. Не местным, а своей хозяйке. И тогда ты, фраерок,
будешь опять стоять в очереди в «газенваген», а не понты здесь
корявить. Ты меня понял? Вижу, понял. Ну так я пошел? А сахарок вот
этот возьму. Благодарствую. Грешен, люблю сладкое…