Москва.
Кремль. Дмитрий Медведев
Двадцать шестое октября две тысячи
десятого года, внезапно ставшее для одной шестой части суши
двадцать вторым июня прОклятого тысяча девятьсот сорок первого,
заканчивалось через несколько минут. Электронные часы бесстрастно
отмеряли нечто, казавшееся незыблемым вплоть до сегодняшней ночи,
что сейчас язык не поворачивался назвать обыденным словом
"время".
В комнате отдыха резервного командного
пункта, скрытого за скальной толщей, за многотонными дверями из
броневой стали, стояла звенящая тишина. Её не хотелось нарушать
ничем. Ни музыкой любимых групп, вдруг показавшейся пустой и
пресной, ни веб-сёрфингом через сверхзащищённый канал связи, тем
более что сеть ужалась до жалких ошмётков русского сегмента, и те
скоро подгребут под себя вояки...
"Самый длинный день", так, кажется,
назывался тот старый американский фильм? - мысли главы государства
даже не текли, скованные усталостью, а скорее, нехотя ползли в
известном только им направлении. - Вроде так. Спросить бы кого, да,
откровенно говоря, ни сил, ни особого желания уже нет. С таким
темпом работы весь здоровый образ жизни - лабрадору под хвост.
Да-а-а. А премьер-то действительно здорово смахивает на пса, когда
в раздражении вздёргивает верхнюю губу и показывает зубы. Как он
моего пресс-секретаря по-матушке послал, невзирая на гендерные
различия и обычную сдержанность. Ха... А я добавил. Нечего было под
руку с идеей пресс-коференции для "российских и иностранных
журналистов" лезть. Её, бедняжку, как ветром сдуло. Вместе с
сумочкой за... За сколько тысяч евро? Не помню уже, да и чёрт бы с
ней! И с сумочкой тоже".
Впервые за много лет у президента
возникло острое желание закурить. И, как уже случилось в старших
классах школы, - "В девятом или десятом? Забыл... Что и
неудивительно..." - его удалось подавить только сильным волевым
импульсом. - "А с журналистами пускай "говорящая голова" министра
обороны общается. Ему не привыкать. Тем более что с завтрашнего дня
собеседников поубавится. Сильно". - Указ, датированный уже двадцать
седьмым октября, но подписанный последним среди почти сотни
подобных ему за сегодня, предусматривал приостановку "на время
действия военного положения" деятельности негосударственных средств
массовой информации и вводил представителей министерства обороны в
управляющие структуры тех СМИ, которые или принадлежали государству
целиком, или создавались с его участием.