Понимают ли те из нас, кто с готовностью повторяет мантру о монолитности и статичности китайской культуры, что таким образом они невольно помогают коммунистическому режиму в укреплении позиций? Не принимая во внимание специфической самобытности культуры последователей Далай-ламы в Тибете или мусульман провинции Синьцзян на крайнем западе страны, мы невольно признаем право пекинских властей на принесение в жертву сепаратистских амбиций этих районов на алтарь национального единства Китая. А провозглашая культурную уникальность Китая, мы подписываемся под рассчитанной на дешевый эффект трескотней о неприемлемости для этой страны демократии.
Мы с насмешкой вспоминаем теперь тех европейских интеллектуалов, «полезных идиотов», по определению Ленина, кто наивно воспевал перед Второй мировой войной большевистский режим в России. Но можно ли считать тех из нас, кто сегодня преувеличивает культурное единство Китая, менее полезными для репрессивного режима этой страны?
Бессмысленно оспаривать существование самобытной китайской культуры, проявляющейся в повседневной жизни людей на обширной территории страны. Несмотря на возрастающую вестернизацию городской жизни, такие реалии, как философия фэншуй, связанные с цифрами суеверия или поклонение духам предков живы и поныне. Во многих зданиях в Китае четвертый этаж не обозначен табличкой, поскольку слова «четыре» и «смерть» звучат похоже. Моя тетка в Гуанчжоу отличается жестким практицизмом в руководстве своим пиар-бизнесом, что не помешало ей нанять консультанта по фэншуй для планировки нового офиса. Когда я уезжаю от своих китайских родственников, они зажигают ритуальные палочки на своем универсальном домашнем алтаре и молятся о моем благополучном возвращении домой.
Верно и то, что китайская письменность является мощным культурным и национальным скрепляющим фактором. Если даже многие люди из разных уголков обширной империи не в состоянии понять диалекты, на которых говорят их соседи, они, как правило, могут читать одни и те же газеты и следить по субтитрам за происходящим на экранах телевизоров. Попытки унификации литературного языка относятся еще ко времени первого цинского императора; Мао ввел обязательное изучение путунхуа, или «стандартного китайского языка», в школах. Если возможно привести в пример единственный довод в пользу теории о неразрывности китайской культуры, это будет, конечно, единая письменность.