– Ясно, – закивал Антон Игоревич. – Все понял.
– Сколько ему осталось? – спросила Ольга Семеновна.
– Максимум, неделю, – ответил врач, – но, скорее всего, день-два.
Доктор уселся посредине комнаты на стул и обхватил голову руками.
– Значит, так, – командовала Ольга Семеновна, – скажете, что операция прошла успешно, но собаку сейчас нельзя тревожить. Дальше все переводите на меня. Скажете, что я увезла Грина к себе на дачу. Я сама найду, как все объяснить Александру Михайловичу. Вы мне тут изобразите раненого, – женщина указала на меня рукой, – перебинтуйте его всего, разукрасьте, чтобы его мать родная не узнала. Я приеду через два-три часа. Только не вздумайте отступать. Понятно?
– Честное слово, я боюсь, Ольга Семеновна! – жалобно произнес доктор.
– Кого? – ухмыльнулась женщина.
– Александра Михайловича, – тихо ответил Антон Игоревич.
– Это хорошо, это очень хорошо! – закивала Ольга Семеновна. – Но в этом случае вам лучше бояться меня. Не дай бог подведете! – Она пригрозила ему пальцем.
– Могила! – заверил доктор. – У меня просто другого выхода нет.
– Молодчина, – похвалила женщина и направилась к выходу, затем, обернувшись уже у двери, спросила: – Надеюсь, за месяц мы слепим из него настоящего Грина?
– Сделаем! – уверенно произнес доктор. – Они очень похожи. Правда, кое-что нужно будет подкрасить, подтянуть, в общем, косметику навести. Ухо нужно будет обязательно выправить – у нашего оно чуть надорвано. Помните, они со стаффордом сцепились? Но это все мелочи. Я на теле Грина знаю каждый волосок.
– Приступайте, мы завтра утром с Александром Михайловичем заедем вас проведать. Да смотрите, чтобы муж ничего не заподозрил. Хорошенько перебинтуйте несостоявшегося донора, – она улыбнулась и кивнула в мою сторону.
– Все будет на «пять с плюсом», – заверил Антон Игоревич.
– Я на вас надеюсь, доктор! – Ольга Семеновна махнула рукой и исчезла за дверью.
Фух! Можно наконец-то и свободно вздохнуть. Кажется, казнь моя снова отменяется. Вот все-таки везет мне на таких, как Ольга Семеновна. Дай тебе бог долгих лет жизни, замечательная ты женщина! Эти все косметические дела я переживу. Ухо нужно надрезать? Да режьте вы его хоть на серпантин. Можете сделать из меня хоть добермана или вообще среднеазиатскую овчарку. Видели таких? Они совсем без ушей – и ничего! Главное – печень остается со мной, и я продолжаю здравствовать.