А теперь этот самый Кедсти был, видимо, встревожен больше всех остальных. Уже дважды он вытирал себе лоб платком. Казалось, что с него вдруг, как бы по волшебству, слетела та броня, которую до сих пор не могло пробить никакое оружие. Он перестал быть самим собой, тем страшилищем-инквизитором, каким знали его по службе. Он нервничал, и Кент видел, что он борется, чтобы вернуть себе самообладание.
– Да, я убил Джона Баркли, – твердо сказал Кент. – Тот человек, которого вы держите под арестом и готовы присудить к повешению, невиновен.
Инспектор Кедсти командовал отрядом пограничной стражи, который контролировал пространство в шестьсот двадцать тысяч квадратных миль в самых диких местах Северной Америки, простиравшихся за семидесятую параллель к северу на две тысячи миль и заходивших на три с половиной градуса за Полярный круг. Там, на этом громадном пространстве, бригада Кедсти наводила порядок, поддерживала законность, и именно там Кедсти выполнял свой долг так, как не мог бы это сделать на его месте никто другой во всем свете.
И он нагнулся над Кентом так низко, что их лица почти коснулись друг друга, и прошептал голосом настолько низким, что никто из присутствующих не мог его услышать:
– Кент, вы лжете!
– Нет, – ответил Кент, – это правда.
Кедсти откинулся назад и снова отер со лба пот.
– Я убил Баркли, – продолжал Кент, – и притом с заранее обдуманным намерением. Но почему именно я убил его, – этого я вам не скажу. Значит, была серьезная причина.
– Вы отказываетесь открыть мотивы убийства?
– Совершенно.
– Это ваше признание, которое вы делаете перед лицом смерти?
– Да. Доктор Кардиган сказал мне, что я скоро умру. Иначе бы я предоставил арестованного по подозрению человека его участи – повесили бы его, а не меня. Эта проклятая пуля погубила меня и спасла его.
Кедсти обратился к девушке. В течение целого получаса затем она читала то, что записала, и Кент расписался под своими показаниями на последней странице. Потом Кедсти поднялся с места.
– Мы кончили, друзья, – сказал он.
Они направились к выходу. Последним вышел Кедсти. Доктор Кардиган было заколебался, точно желая остаться еще, но Кедсти жестом пригласил его выйти и запер за собою дверь на ключ.
Кент улыбнулся. Теперь все кончено. Согласно постановлению Уголовного кодекса, он знал, что в этот самый момент Кедсти отдает сержанту О’Коннору приказ немедленно же поставить стражу к его двери. Тот факт, что в любой момент Кент мог умереть, не изменял правила применения закона. Он услыхал неясные голоса по ту сторону запертой двери, затем замирающие шаги. Потом смолкло все.