В частности, выявленное А.Г. Кузьминым на основе анализа всего древа древнерусского летописания многообразие горизонтальных и вертикальных взаимодействий этнических и социальных групп домонгольской Руси оказалось невозможным представить как единую систему в русле господствовавших в науке представлений о государстве.
Несмотря на то что подходы к определению сущности государства у теоретиков марксизма были далеко не однозначными, в советской историографии и в рамках «исторического материализма», претендовавшего на роль методологического базиса исторической науки, утвердилось положение, основанное на известной ленинской работе «О государстве» [3]. Без учета контекста весьма плодотворная мысль В.И. Ленина, высказанная им в знаменитой публичной лекции о классовой природе государственной власти, которой он, скорее, хотел подчеркнуть историческую миссию и ведущую функцию политических институтов, чем дать законченное определение, превратилась в жесткую формулу, сводившую такое объемное и многогранное понятие, как государство, исключительно к механизмам классового насилия. Логическим следствием этого стало применение советской историографии, при ее обращении к процессам государствообразования у того или иного народа, единственной и прямолинейной теоретической схемы: не придавая значения специфике факторов, воздействовавших на общество, вначале его следовало расколоть на классы и по итогам разразившихся антагонистических противоречий возвести государство, призванное закрепить господство одного из них над другим.
В отношении «Киевской Руси» подобный методологический маршрут к восточнославянскому государству одним из первых проложил действительный член АН СССР Б.Д. Греков [4]. В своем фундаментальном, не потерявшем научного значения и в наши дни труде «Киевская Русь» ученый обосновал кристаллизацию в недрах восточнославянского общества класса крупных земельных собственников в лице бояр-вотчинников и класса зависимого крестьянства уже в VIII в. н. э. Следует отметить, что параллельно с концепцией Б.Д. Грекова в советской историографии разрабатывались и другие подходы к оценке восточнославянского общества. Одни исследователи были склонны к его архаизации, другие отрицали его феодальную природу [5, 26–40]. Мощную поддержку позиция Б.Д. Грекова получила со стороны двух виднейших историков, восхождение которых началось в 30–40-е гг. ХХ в. – М.Н. Тихомирова (учителя А.Г. Кузьмина) и Б.А. Рыбакова [6].