- Алила, любовь моя, это ты? – раздался пьяный голос с отличным
фатрийским произношением и едва уловимым акцентом, как у
администратора на лестничной площадке.
На груде подушек шевельнулась высокая худощавая фигура. Саян
прищурился, глазам потребовалось время, чтобы приспособиться к
полумраку. На каменном ложе возлегает витус Амзул Няншан, будущий
правитель Рюкуна Амзул 6. На принце пышная белая рубашка с широкими
узорчатыми рукавами и чёрные панталоны. Роскошный фрак небрежно
брошен за подушками. Глаза принца широко распахнуты. Длинная трубка
с золотым мундштуком медленно и вяло покачивается в его руках.
- Алил-л-ла! – принц глупо захихикал.
Трубка наползла на масляную лампу, округлый испаритель замер над
язычком жёлтого пламени. Принц глубоко втянул в себя пары опиума и
вновь глупо захихикал.
Удивление сменилось омерзением. Саян инстинктивно шагнул назад,
спина с глухим стуком упёрлась в дверной косяк. Наследный принц,
будущая опора и надежда Рюкуна, валяется на каменном ложе в
наркотическом опьянении. Да как такое возможно?
- Алила, любовь моя, - игриво протянул принц, - ты, наконец,
пришла разделить со мной радость бытия? Ну садись же. Садись.
Саян машинально присел на край каменного ложа. Обивка на ощупь
бархатная.
- Я же много раз тебе говорил: высший смысл жизни – поиск
удовольствий.
Принц не понимает, с кем разговаривает. Наркотик расширяет
зрачки и делает наркомана подслеповатым.
- Не менее, а даже более важно всячески избегать боли и тяжёлого
физического труда, - игриво растягивая слова, продолжил принц. –
Наслаждение, самое изысканное наслаждение… Вот истинный смысл
жизни. Алил-л-ла!
Свет масляной лампы вновь затмила трубка для курения опиума.
Невероятно! Саян будто под гипнозом уставился на мерцающий
язычок пламени. Будущий правитель в первую очередь обязан думать о
стране, о подданных.
- Наслаждение, это мягкое и нежное состояние души. Боль делает
её грубой и порывистой, - наследный принц вновь глупо
захихикал.
Это же… тело гоняется за удовольствиями, да ещё пытается
прикрыть собственные пороки философским учением.
Саян сам не заметил, как сжал кулаки. Гнев, обида и раздражение
вспыхнули в его душе огненным шаром. Саян рывком поднялся на ноги,
башмаки гулко стукнулись о мраморный пол. Это слишком!
Кажется, будто маленький номер шесть насквозь пропитался чёрной
липкой жижей. С потолка, со стен, даже с кончика длинной трубки для
курения опиума стекают блестящие жирные капли и капают, капают
омерзительной капелью. На полу скопилась большая лужа чёрной
субстанции, которая медленно подбирается к ступням и почти касается
подошв. Саян тряхнул левой ногой. Какая гадость!