Я покачал головой. Получается, мой
проповедник тут был, его не убили, а отправили к Белым Волкам. Да
еще и с какой-то печатью.
– Так вы обратились в мою веру? –
спросил я.
– За эту ересь нас господа пороли
целую неделю, – со слезами кинулся на землю старейшина, – Пять
нулей не выдержали, померли…
«Кажется, твое появление у Белых
Волков не было случайным».
Я кивнул словам Хали. Я подумал о том
же самом. Белые Волки, насколько я понял, приняли к себе
проповедника с печатью Кабаньих Клыков. И эта печать, судя по
всему, что-то обозначала.
«Скорее всего, она была знаком
того, что Кабаньи Клыки приняли веру Просветленных».
– А они на самом деле не приняли, –
устало сказал я.
Крестьяне испуганно отпрянули,
некоторые зажали уши. Крепко в них вбили, что нельзя слушать
ересь.
Я совершенно не разбирался в
политических интригах, но, насколько я понял, тут была обычная
подстава. Кабаны точили на Зеленых Скорпионов зуб, а точнее, клык.
Провернуть на Совете все так, чтобы разбираться с еретиками пошли
Скорпионы – дело техники. А те и рады, ведь это честь и все
такое.
Почему Белые Волки оказались такими
идиотами, меня совсем не интересовало. Поэтому, они, видимо, и
находились в подданстве у Кабанов, раз особым умом не обладали.
Проповедник выжил, и это, судя по
дикому интересу Кабанов ко мне, не совсем по плану. Я усмехнулся.
Ох, зря они меня в горах не прибили.
– Где та печать? – спросил я у нулей,
не особо надеясь на ответ.
Те замотали головами, замычали. Опять
стали заниматься пальцеприкладством, просить у неба прощения.
– Так ты же унес с собой, – ответил
наконец старейшина, когда я навис над ним.
«Пора уходить, Марк!»
Я скривился. Что-то мне подсказывает,
что надо бы поискать в той сожженной деревне. Впрочем, на месте
Кабанов я бы первым делом там все прочесал и избавился от таких
улик.
– Где деревня Белых Волков?
В этот раз даже старейшина уставился
на меня, как на идиота. Я вздохнул и врезал ему пощечину. Ну, нет у
меня времени идеологически их обрабатывать. Я бы мог залечить
получасовую лекцию, что нули должны помогать друг другу.
Вот только нарастающее чувство
тревоги заставляло меня торопиться.
– Где, я спрашиваю?
Старейшина указал на горы,
возвышающиеся над лесом. Это совсем с другой стороны, не с той, с
которой я к ним вышел.
– Она там, на закате, день пути.