А потом, во время вторых каникул, 3 августа, появилась Сэди.
Как-то раз отец Мартин сказал:
– Адам, к миссис Миллсон приезжает погостить внучка. Примерно твоя ровесница. Может, вы подружитесь.
Миссис Миллсон работала кухаркой, хотя ей было за шестьдесят и она давно вышла на пенсию. С Сэди они и правда подружились. Это была худенькая пятнадцатилетняя девчонка с густыми пшеничными волосами, свисающими по обе стороны узкого лица, и с маленькими глазками поразительного цвета – серого с зеленцой, которые при первой встрече уставились на него с обидной проницательностью. Ей, похоже, нравилось с ним гулять, изредка перебрасываясь словечком, иногда подбирая камушек, чтобы зашвырнуть его в море, или вдруг решительно поддать ходу, а потом развернуться и поджидать его, почти как щенок, играющий с мячиком.
Дэлглиш вспомнил, что как-то раз после шторма, когда небо уже прояснилось, но ветер еще не стих, большие волны обрушивались на берег с такой безудержной силой, как и в темноте накануне ночью. Спрятавшись за волнорезом, они сидели рядышком и пили лимонад, передавая друг другу бутылку. Он написал ей стихотворение, которое, насколько он помнил, вылилось больше в подражание Элиоту, нежели в попытку отдать дань истинному чувству. Она читала, нахмурившись, из-за чего ее и без того маленькие глаза были совсем не видны.
– Это ты написал?
– Да, я. Для тебя. Это стихотворение.
– Не похоже. Оно не в рифму. Один мальчик из нашего класса – Билли Прайс – пишет стихи. Всегда в рифму.
– Стихи бывают разные! – возмутился он.
– И что? Если это стихотворение, то слова в конце строки должны рифмоваться. Так говорит Билли Прайс.
Позже он поверил, что Билли Прайс говорил дело. Но в тот момент он вскочил, порвал листок на мелкие клочки и бросил их на мокрый песок, а потом смотрел, как очередная накатившая волна засасывает их в забвение. Вот тебе и хваленая сила поэзии!.. Однако женская головка Сэди, стремясь достичь поставленной природой цели, задумала менее изысканную, но более атавистическую шалость.
– Спорим, ты не прыгнешь с этого волнореза. Духу не хватит, – стала подначивать она.
Билли Прайс уж точно сиганул бы с волнореза, мало того что писал стихи, в которых концы каждой строки рифмуются… Ни слова не говоря, юный Дэлглиш встал и сорвал с себя рубашку. В одних шортах цвета хаки побалансировал на волнорезе, замер, без труда прошел по скользким водорослям до конца и нырнул вниз головой в бурлящее море. Оказалось мельче, чем он думал, и он ободрал ладони о камни. Даже в августе Северное море было холодным, но шок от переохлаждения длился недолго. Он будто попал во власть некой неудержимой силы, и чьи-то сильные руки держали его за плечи, увлекая все дальше от берега и толкая под воду. Он барахтался, пытаясь двигать руками и ногами, как вдруг перед ним, заслонив берег, выросла стена воды, а затем обрушилась сверху. Его отбросило назад, потом швырнуло вверх, навстречу дневному свету. Он направился к волнорезу, но тот с каждой секундой становился все дальше. Он видел, как Сэди стоит на краю, размахивая руками, а ее волосы развеваются на ветру. Она что-то кричала, только он ничего не слышал, все заглушала барабанная дробь в ушах. Он собрался с силами, подождал, когда волна покатится вперед, немного поддался ей, отчаянно стараясь удержаться на гребне, однако в обратной волне потерял те несколько футов, которые отыграл.