- Ты хочешь с ними проститься?
- Думай, как хочешь, Жень, только поедем!
- Хорошо.
Полиция приехала раньше них. В
большинстве своем homo naturalis, но фанатично преданные Иным
только за то, что им позволили жить в городе и не заниматься
черной работой. Свора верных псов, сильных, хорошо обученных и
далеко не глупых для своего племени. Слишком велик конкурс на
место в полиции.
Иного со спутником пропустили. Как
могли не пропустить Иного? В печи догорали дрова, уже стало
холоднее. В магнитофоне на подоконнике стояла полностью
прокрученная кассета. Юра без движения лежал на диване и был очень
бледен. Лео - на кровати у противоположной стены. Спят? Мертвы?
- Они живы? - почти закричал Тим.
- Живы, - спокойно ответил начальник полицейских, тоже Иной. -
Но это ненадолго.
- А где врач?
- Какой врач? Это же homonaturalis. К тому же пытавшиеся
скрыться от властей. Кому они нужны?
- Но здесь двое Иных! Неужели вы их не вытащите?
- Зачем? Это отработанный материал природы.
- Женька! Почему ты мне сразу не сказал?
- Я не знал, что они уже приняли
снотворное. Иначе мы бы просто послали их в резервацию.
- Да? Значит, предотвращать
самоубийства нужно, а спасать уже не обязательно?
- Ты совершенно прав. Решение о
самоубийстве, принятое представителем вида homonaturalis, до того,
как он увидит резервацию, является необоснованным. Поверь мне,
резервация - это значительно лучше, чем лес. Потом - пожалуйста. Я
сам остановлю сердце любому homo naturalis, который меня об этом
попросит. Их существование не является необходимым. Это акт
милосердия и воля Высших. Но тратить усилия на спасение
homonaturalis совершенно нелогично. Они не стоят усилий, которые
могут быть потрачены на их спасение.
- Женька, когда ты так говоришь, мне тебя убить хочется.
- Станешь Высшим - будешь иметь полное право. Но тогда у тебя
наверняка пропадет это желание.
Тим отвернулся к окну и отмотал немного назад кассету,
оставшуюся в магнитофоне. Включил.
Плачь, слышишь - Небо зовет нас, так плачь,
С гулом рушатся времени своды,
От свободы неистовой плачь,
Беспредельной и страшной свободы!
Плачь, мы уходим навеки, так плачь,
Сквозь миры, что распались как клети
Эти реки сияния! Плачь!
Ничего нет прекраснее Смерти!¹ -
разнеслось по комнате. Открыл окно. В
лицо ему ударил холодный ветер.