Можно ли жить так? - страница 43
Друзья, я хочу поехать на Карибское море, Карло дает мне свое согласие, и я, довольный, счастливый и свободный, говорю об этом другим, сообщаю об этом другим: «Послезавтра уезжаю». Еду на Карибское море, а потом возвращаюсь еще грустнее, чем прежде. «Как же так? Разве ты не ездил на Карибы?» – «Да не знаю…»
Если это удовлетворение, это совершенство не является всецелым, всеобъемлющим, если есть в нем какая-то брешь, из которой просачивается вода, если есть какая-то брешь, если остается какая-то щель, свободы нет, она становится печалью, брешь – это печаль. Как говорил Данте: «Все смутно жаждут блага, сознавая, Что мир души лишь в нем осуществим, И все к нему стремятся, уповая»[31], – так устроено человеческое сердце. Человек предчувствует существование некого блага, то есть счастья, удовлетворения, он ищет, поиск человека – это всегда просьба. И поэтому он находится в постоянном стремлении, это стремление включает в себя все факторы человеческого существования, в том числе и дружбу, человеческую компанию. Он весь устремлен к достижению этого блага.
Траектория свободы
Нарисуем схему (рис. 2): X – это отправная точка человека, здесь начинается существование.
Рис. 2. Траектория движения человека к свершению
Человек устроен таким образом, что он никогда не останавливается, нет ни одного мгновения, похожего на другое. Человек, который останавливается, – это конченый человек (то есть мертвый!).
На нашем рисунке мы представляем человека с помощью открытого угла: динамика человеческой природы все время заставляет его двигаться вперед, ко все большему удовлетворению и все большему исполнению находящихся в нем желаний. Поэтому окончательное определение слова «свобода» (если свобода является удовлетворением и совершенством) – это, как говорит Данте, «благо», в котором «мир души […] осуществим», благо, в котором все находит свое разрешение. Это благо, в котором все находит свое разрешение, является бесконечным, потому что, перед чем бы человек ни находился, он говорит: «А что дальше?», чего бы человек ни достигал, он говорит: «А потом?», чем бы человек ни наслаждался… «То, что я хватала со страстным желанием, в сжатой ладони увядало, как к вечеру роза под сводом вечности […] и тем сильнее, чем больше мне нравилось»