– Эй, закурить есть? – голос был похож на кашляющий и дребезжащий звук мотора.
Довольно странный персонаж стоял на другой стороне дороги. Марти не заметил, как он там появился. В широкополой желтой шляпе, которая разлезалась по частям, в потрепанном пальто с длинными рукавами и большими зелеными штанами, ночной путник имел весьма цирковой наряд. Марти проанализировал дистанцию и возможную опасность. В целом, поодиночке бродяги обычно опасности не представляли.
– Чего пялишь? Закурить есть?
– Нет. А на мост это туда? – как можно тверже спросил Марти.
Бродяга оторопел. Такого твердого и чистого голоса он явно не ожидал услышать от «бездомного».
– На мост туда – проскрежетал он, чуть смутившись.
Марти двинулся вперед, держа в поле зрения бродячего человека. Тот несколько странно посмотрел-посмотрел в след Марти и двинулся дальше.
Жилые серые панели с пустыми глазницами немо взирали на Марти, Марти взирал на них, вслушиваясь в шорохи и всматриваясь в движения. Чаще всего это был ветер, реже – какая-нибудь местная живность.
Дорога постепенно приобретала все больший уклон. Развалины домов по правой стороне закончились. Марти различал стихийные свалки в кустах по сторонам от обочины. Запах сменился терпко-едким.
Дорога петляла и уходила под мост. Этот мост был знакомым местом Марти, потому что под ним обреталось каждый раз много интересных личностей.
Именно с него обычно начинал свои экстравагантные прогулки Марти. Мост служил как бы перевалочным пунктом между лесом, территорией завода и жилым массивом.
Марти настороженно приблизился к знакомому месту. Все так же течет грязный ручей по неглубокому рву, на склонах этого рва громоздятся покрышки, остовы кузовов автомобилей и станков. Бетонная плита топорщится арматурой из земли.
Осыпавшиеся края оврага переходили в ровные пространства, заваленные различным хламом, который сюда годами стаскивали бездомные.
И сейчас он видел, что место не пустовало. Возле глубоко вкопанной бочки гнездилось несколько силуэтов. Марти приблизился.
В бочке горел огонь, отбрасывая отсвет на лица людей. Бродяги различной степени потрепанности смотрели на языки пламени. Один из них поджаривал какой-то кусок на длинном пруте. Марти всмотрелся в лицо бездомного: это была женщина той стадии бродяжничества, когда возраст может начинаться поздней молодостью и заканчиваться ранней старостью.