– Да и работа-то стремная была… С утра встаешь, на завод идешь, вечером, по темноте – обратно… А все это время – под начальником – сказал Олд Бой.
– Платили мало… И то иногда…
Из таких ночных разговоров у костра Марти узнал и историю квартала, и судьбы его жителей.
Марти попробовал поправить револьвер так, чтобы тот ушел под руку и не давил на ребра. Движение локтем и ствол почти выскользнул из-под резинки штанов. Немного защекотало под ложечкой.
– Меня жена-то бросила – Олд Бой смотрел на Марти, – детей забрала и уехала. Меня с собой не взяла. Кинула меня. Просто. Вот так… Здесь…
Марти шевелил левой рукой.
– Мы решили остаться – сказала Лулу, – им этого не понять! У нас своя жизнь, романтика…
«Беззубая» романтика особенно прельщала Марти.
– Они-то не смогли остаться, а мы – смогли! – тянул Джонни ладони.
Марти двигал рукой так, как будто у него за пазухой сидел котенок.
– А раньше-то времена были! По главной улице идешь, цветы цветут! – затягивала Лулу, – и люди жили. И как-то же все-таки нормально было. Мориарти, ты наполняй стаканы-то!
Марти расстегнул куртку, просунул руку и делая движения, как будто что-то интенсивно чешет, привел револьвер в нужное положение.
– Марти… Меня Марти зовут.
– А, какая разница! Тебя Мориарти, я Лулу… Ыыыы…
Марти наполнил кружки и ладони. Они повторили операцию по заглатыванию жидкости.
Индиан шевелил прутом в бочке. Он подкатывал спекшуюся картошку к краю.
– Ну а ты как попал сюда? – Марти повернулся к нему.
– Это долгая история…
Марти продолжал смотреть на него.
– По молодости пил много… Как-то по пьянке избил одного парня. Парень скончался в реанимации на следующий день… Родителей его жалко было. До сих пор не понимаю, как так получилось… По трезвой бы никогда… Такого б не сотворил. Тогда и зарекся – больше никогда…
Его голос не был таким хриплым, как у остальных. Глубоко укоренившаяся грусть читалась в его глазах, смотревших на огонь.
– Потом тюрьма… Отпечаток на сердце и душе… Когда вышел, оказался никому не нужен. Куда податься, тоже не знал. На работу приходил, татуировки видят – Индиан показал руки, – сразу косо смотреть начинают, некоторые вообще связываться не хотят.
Он начал доставать картофелины. Обжигаясь, перекидывая с ладони на ладонь, он передавал кругляши каждому сидевшему возле костра. Марти с благодарностью принял угольный овал. Он начал сдирать кожуру с пожелтевшей пищи. Картошка была подгнившая, немолодая, но есть можно было. Марти отслаивал съедобные куски и закидывал их в рот, аккуратно придерживая револьвер.