Но… атаки прекратились, затем что-то плюхнулось рядом со мной – раз, другой, третий… Я осмелилась отнять руки и увидела у ног своих три окровавленные тушки моих обидчиков.
«Жива?» – неожиданно спросили сверху. Вздрогнула всем телом, вскинула голову: надо мной в воздухе парил… кот. Только теперь он был абсолютно живым котом и с птичьими крыльями. «Жива?» – повторил вопрос, забавно улыбаясь. Я кивнула. «Ты…»– начала и осеклась: несколько тварей пикировали на кота. Он игриво подмигнул мне, метнулся вправо, затем вверх. Минуты две с замирающим сердцем я наблюдала воздушный настоящий бой. Котик, совершая немыслимые пируэты, нападал на писклявых тварей и удачно поражал цель: окровавленные тушки градом сыпались.
«Молодец! – неожиданно для самой себя, завопила я. – Давай, котик! Мочи их!»
За моей спиной, будто газету разорвали, я обернулась и онемела: на камне стоял настоящий сказочный Змей Горыныч. Только миниатюрный, размером с гуся. Одна из голов его пронизывала меня ледяным взглядом, парализуя все мои чувства, две другие принялись обстреливать котика огненными шарами. Моя голова отяжелела и не слушалась меня, но краем глаза видела, как эффектно увёртывался котик от шаров, продолжая сбивать мышей.
Но, видно, удача решила покинуть его: огненный шар ударил в крыло и котик, пронзительно мявкнув, рухнул в снег. И опять случилась метаморфоза: на снег упал уже… деревянный коте обугленной вмятиной на боку.
Все три головы Змея по индюшачьи победно заклекотали. Я почувствовала, как сила, сковывавшая меня, исчезла. Странно, только я почему-то отпрыгнула в сторону, захватила горсть снега, быстро слепила тугой снежок. Головы Змея удивлённо уставились на меня. Замахнулась, и… три огненных шара ударили прямо в снежок. Я заорала от дикой боли в ладони…
… От собственного крика и проснулась. Сердце бешено колотилось о рёбра, ночнушка мокрущая, хоть выжимай, голова, шея и руки ныли, точно поцарапанные.
На мой крик прибежали папка, мама и сестра Зойка. Говорят, была я в каком-то шоковом состоянии: на вопросы не отвечала, только трясла головой и руками. С трудом меня напоили успокоительной настойкой, переодели. После чего я заснула, как убитая. На часах было два ночи.
Проснулась в семь утра и, как ошпаренная, слетела с кровати: простынь была в крови!