Валерий принялся рассказывать Ладе о психиатрии, зачем-то подводя к мысли о том, что Мальвинов тяжело болен и ей не пара. «Не только ей, конечно, вообще никому! Чистая правда!»
Девушка успокаивалась, вздыхала, как ребенок:
– А можно Алекса повидать?
– Нет, он сейчас на первом этаже, среди острых больных. Вот переведут сюда, тогда, пожалуйста. Вы заходите! – и улыбнулся, как дурак.
В майские праздники город словно вымер, а больница и подавно. Тишина, только фонтан вдалеке шумит да птицы поют. Суета вся за бетонным забором осталась. Лада шла, как по заколдованному замку, и обитатели в нем зачарованные. Один Алекс чего стоит! Перевели его в санаторное отделение, казалось бы, ходи, радуйся свободе, а ему все равно. Вообще все по барабану, не только Лада… Ну, и фиг с ним! Здесь и ее подлечили. От глупости. Случается же: лишь опустившись до дна, начинаешь подниматься. Вот и она так, оживала потихоньку. Даже похорошела, мама не нарадуется. Сюда ходила, как в дом родной, освоилась. Тут хорошо, парк чистый, не то, что в городе, воздух прозрачный, аж колышется, и листочки на деревьях свеженькие, маслянистые. Вот заявиться бы сюда с мольбертом! Новую картину начать – радостную, загадочную. И долой насекомых! Интересно, разрешили бы? Лугов мог бы, он добрый, отзывчивый. Лада сразу это поняла, когда ворвалась к нему растрепанная, зареванная, и давай чушь нести. Он, вместо того чтобы послать подальше, выслушал, понял, разобрался. Чувствовалось, что она ему понравилась, но он старался этого не показывать, солидность не позволяла. Умора просто! Валерий молодец, конечно, двадцать семь лет всего, а уже заведующий, и все с ним считаются. В отделении строгостей навел – будь здоров, персонал его не переносит, зато пациенты обожают, как отца родного. Оказалось, психи не страшные вовсе, а жалкие, беспомощные, приносят «подарочки»: кто конфету, кто сырок, а кто шишку. Смешно, трогательно.
Лугов все-таки настоящий мужчина, на него можно положиться. Только серьезный слишком, но это пройдет. Она уж постарается.
В тот день Лада чувствовала себя уверенно, как никогда, потому что знала: ей очень идут новенькое синее платье и короткая стрижка.
Остановившись около фонтана, достала зеркальце и начала прихорашиваться. Забегали солнечные зайчики, Лада зажмурилась, отвернулась и увидела нечто. Именно так, ведь подобного персонажа не встречала даже здесь. Маленькая кругленькая седая старушонка с косичками, как у школьницы, в мятом, засаленном красном платье с крупными черными розами деловито шлепала по клумбе, срезала желтые тюльпаны, а остальные нагло затаптывала в грязь. Букет рос прямо на глазах. Девушка сперва обалдела, а потом решила отчитать эту нелепую бабу-ягу. Что за безобразие – портить клумбу, другие ведь старались, сажали! На оклик старушка совершенно не отреагировала и нагло продолжала шлепать рваными домашними тапками по несчастным цветам. За шесть недель хождения в больницу Лада привыкла не бояться этих чудиков, считала себя бывалой и опытной. Подумаешь, старуха, ну, разворчится, в худшем случае пошлет куда подальше. Набравшись смелости, шагнула на рыхлую почву, стараясь не наступать на стебли. Отвратительный бомжатский запах ударил в нос, будто отталкивая. Ноги, завязая в черной земле, сами отскочили назад. Или ангел-хранитель отдернул за шкирку? Неизвестно. Но через миг ведьма обернулась и без всякого перехода с остервенением ринулась на Ладу, сжимая в руке нож.