– Лучше бы со мной ничего не случилось, Джим, поскольку я все записал, все твои грязные делишки. Стоит мне пропасть – и письмо отправится прямиком в полицию, и тогда ты потеряешь все: деньги, контору, прекрасный дом вместе с женой и сыном…
Пока он говорил, глаза Моргана будто застилал красный туман. Он знал, что шансов спастись у Гиддри мало. Та преступная сеть, что поработила их, уже ищет его, а они отлично умеют находить людей и устранять угрозу. Джейми понимал, что скорее всего Гиддри убьют, и тогда полиция получит документ, изобличающий самого Моргана. Его душила обида на несправедливость партнера: ведь Джейми, пусть и нехотя, но помогал ему с той самой ночи, как тот впервые заявился в его типографию, и до нынешнего дня, когда собирался выкупить собственные клише, вместо того чтобы сдать подельника организации, которая попросту пришила бы его и забрала клише бесплатно.
Голос Джейми срывался от сдерживаемого страдания:
– Он говорил и говорил, но слова утратили для меня смысл. Комната словно бы потемнела, я теперь видел только Гиддри, который с гордостью делился планами разрушить мою жизнь и раздавить меня как муху. В какой-то момент что-то щелкнуло у меня в мозгу. Все эти годы скрытности, шантажа, безнадеги… Я метнулся и схватил одно из тяжелых клише, лежавших рядом на прессе. Гиддри так удивился, что застыл на месте, а я обрушил удар ему на голову.
Нет, я не убил его одним ударом. Гиддри закричал, словно раненый зверь, отпрыгнул и побежал к двери, но я гнался за ним с окровавленным клише в руках и видел, как красный ручеек стекает по его черепу, заливаясь за воротник. Гиддри все еще визжал и кричал. Все случилось очень быстро. Я левой рукой схватил его за воротник и оттащил от двери. Он потерял равновесие и завалился назад. Я сделал шаг в сторону, увернувшись. Гиддри упал на спину, голова оказалась около моих ног. Он брыкался, пытаясь лягнуть меня по голове, когда я склонился над ним.
Я резко увернулся и взглянул ему в лицо. Гиддри пытался уползти в сторону, пнуть меня, но, увы, не мог достать. Я снова поднял клише и ударил его по голове. Он успел закрыться руками, но я, должно быть, ушиб ему пару пальцев, а то и вовсе раздробил, поскольку он заорал и отдернул руки, прижав их к груди. Теперь голову ничто не загораживало, и я начал наносить удары один за другим, а острый край металлической пластины превращал его череп в кровавое месиво. Вскоре Гиддри затих.