– Автор этой статьи, Холмс, намекает, что полиция закрыла дело. Не намерены же вы вмешиваться?
– Ха! Нет, дружище. Я просто радуюсь тому, что Эдинбург, несмотря на весь свой показной лоск, живет той же напряженной жизнью, что и Лондон.
Я скосил глаза на Патрика и бросил газету обратно на пол:
– Да ладно вам, Холмс!
Мы еще немного поболтали об этом и других делах подобного рода, а когда к нам на время присоединилась Элизабет с детьми, перешли к более обыденным темам. Вскоре мы собрались и вышли из дому, так как Патрик и Элизабет хотели угостить нас отличным обедом в одном из своих любимых ресторанов. Я обнаружил, что общество моего кузена весьма приятно, и с радостью ухватился за возможность обсудить с коллегой медицинские вопросы. Разумеется, в Лондоне я мог поговорить на эти темы с Холмсом, но – хотя он высмеял бы меня, скажи я ему такое, – его любительские познания нельзя было сравнивать с опытом тех, кто изучал предмет профессионально. Я понимал, что Патрик не имеет недостатка в собратьях врачах, притом куда более именитых, чем я, с которыми можно обсудить злободневные вопросы, но верил, что мы оба довольны возможностью узнать друг друга получше в беседах на темы, представляющие для нас взаимный интерес. Оказалось, что Патрику присущи обаяние и необычайная принципиальность, а судя по его рассказам о проведенных операциях, он был искусным хирургом. В промежутках между разговорами об университетской жизни Элизабет заставляла Холмса живописать его лондонские расследования и наслаждалась историями о темных сторонах человеческой натуры. Рассказы о том, как сыщик промозглыми туманными ночами преследует свою добычу и загоняет ее в угол, точно амбарную крысу, чтобы в конце концов передать в руки полиции, заставляли ее испытывать одновременно ужас и любопытство.
Отобедав, мы взяли кэб и отправились в клуб «Морнингсайд Атенеум», на фортепьянный концерт молодой талантливой пианистки по имени Хелен Хоупкирк[7] с участием одного изумительного певца. Программа состояла из произведений Баха и Бетховена и нескольких пьес Шопена. Я был покорен ее исполнением, заметив, что Холмс тоже не остался к нему равнодушен: во время концерта глаза его были закрыты, на лице отражалось волнение. Я знал, что прославленный детектив, всецело преданный своему ремеслу, умеет ценить тех, кто в той же мере предан своему. Техника мисс Хоупкирк была близка к совершенству, не говоря уж об интуитивном постижении замысла композиторов.