Казалось, чем усерднее я старался отвлечься от разноголосой суеты, царившей на Бейкер-стрит, тем навязчивее она лезла мне в уши. Громыханье проносящихся по улице наемных экипажей, вопли мальчишек, докучающих лоточникам, что предлагали свой товар прохожим… Всевозможные уличные шумы словно нарочно мешали мне различить тот единственный звук, который меня действительно заботил, а именно – жуткое завывание (хотя моему другу вряд ли понравилось бы подобное определение) Холмсовой скрипки. По этой самой причине я решил отправиться на ежевоскресный моцион до обеда, а не после, и теперь напряженно прислушивался, чтобы случайно не вернуться домой прежде, чем смолкнут эти звуки. Однако это не испортило мне прогулку и не помешало наблюдать за принарядившимися лондонцами, которые возвращались с воскресной службы, намереваясь пообедать в семейном кругу или навестить родственников. Познакомившись с Холмсом и его необычайными дарованиями, я тоже начал прилежно изучать людей и их поведение. Насколько я мог судить, среди прохожих встречались и такие, кто охотно нанялся бы на самые тяжелые работы, лишь бы отделаться от традиционного воскресного визита. Я спрашивал себя, какие же у них должны быть родственники, раз они так скорбно хмурят лица, и приходил к заключению, что все же лучше иметь хоть какую-то семью, чем вообще никакой. Впрочем, тот, кто не изведал одиночества, не способен сполна оценить преимущества своего положения.
Удостоверившись, что в уличном гаме различить все равно ничего не удастся, и полагая, что в этот момент миссис Хадсон, должно быть, стряпает для нас изумительный обед, я захватил газету и, положившись на судьбу, храбро отворил входную дверь, но заунывные звуки, доносившиеся сверху, сразу отняли у меня прежнюю решимость. В дверях кухни показалась наша домоправительница и забрала у меня шляпу и пальто.
– Доктор Уотсон, я так рада, что вы вернулись, – непривычно резким тоном сказала она. – С тех пор, как вы вышли, мистер Холмс беспрерывно терзает этот, с позволения сказать, музыкальный инструмент. Я пыталась было усадить его обедать, но он отказался, заявив, что надо дождаться вас.