-
Чего это ты? – удивился мой напарник, узрев стеклянные тары в
авоське. – Я коньяк специально купил, кизлярский…
Услышав это, Максим болезненно скривился, а
потом все-таки объяснил:
-
Я этого коньяка напился, наверное, на две жизни вперед. А как в
Москву приехал, понял, что соскучился по пиву. Причем хорошему,
вкусному. Так что, извините, ребята, но с коньяком и водкой я
пас!
-
Ну и ладно, нам больше достанется, – абсолютно не расстроился
Мирон.
-
Так, все в сборе, – объявила Светка, успевшая поставить в вазы оба
букета. – Прошу всех к столу.
И
потекла неспешная застольная беседа. Официальный тост был только
один. Его произнес Эдик, поздравив Мерзкого с переводом в Москву,
поближе к друзьям и цивилизации, а потом мы пили друг за друга и
просто радовались хорошей компании. Наташка и Светка были не в
курсе, чем занимаются мужчины, сидящие за столом, поэтому мы в
основном обсуждали общих знакомых и рассказывали байки из
прошлого.
Предложение перекурить прозвучало внезапно, и
только глянув на часы, я понял, что мы сидим уже больше часа.
Дымить дома Светка мне и вправду запретила, да я не особо и
сопротивлялся. Что я маленький, не понимаю, что в доме ребенок
появился.
Эдик от перекура отказался, а Мирон с
Мерзкими ломанулись на лестничную клетку с такой скоростью, как
будто их никотиновая ломка скрутила. Я по-хозяйски оглядел стол,
отнес на кухню две опустевшие салатницы и пошел вслед за
ними.
-
Запрет курить дома – первый шаг к семейному рабству, – тем временем
уже разглагольствовал на общем балконе Мерзкий. – Сначала нельзя
вот это, и ты уступаешь, считая, что не стоит ссориться из-за
ерунды. Потом не стоит делать вот так, и второй раз прогнуться уже
проще. А потом просыпаешься как-то поутру и понимаешь, что тебя
обставили флажками со всех сторон.
-
Все ты правильно говоришь, Максим, – горячо поддерживал его Мирон,
никого на свете не боявшийся, кроме своей жены. – Бабам только дай
волю, живо аркан на шею набросят и всю оставшуюся жизнь тобой
помыкать будут.
-
Какие вы умные, – хмыкнул я. – А для чего тогда жить вместе? Если
такая охота быть свободным, так и надо оставаться вечным
холостяком.
-
Дело не в свободе, а в том, чтобы женщина знала, кто в доме
главный, – не сдавался Мерзкий.
-
Макс, ты сейчас сам понял, что хотел сказать? – саркастически
ухмыльнулся я, но мои друзья решили убедить меня в своей правоте
уже вдвоем.