«Как приятно наслаждаться теплой водой: теперь она не кажется ни липкой, ни противной, – тут на Ларины глаза навернулись слезы – она оплакивала свою погибшую внутреннюю кошечку. – Я всегда буду помнить о тебе, пушистая моя, и обязательно помогу любой кошке, что придет к моему порогу».
Служанки усердно намыливали ей голову, и Лара была искренне благодарна им за помощь: сама она вряд ли бы с задачей собственного мытья справилась: слабость в теле она ощущала страшную.
– Принесите бульона куриного и хлеба белого, – потребовала она после того как на нее натянули повседневное платье: синее, без корсета (действительно, зачем груде костей корсет?), с рукавами три четверти и круглым вышитым воротничком.
На этот раз служанки не метнулись лекаря звать, а споро принесли все затребованное. Воспользовавшись их отсутствием, Лара выплеснула укрепляющую микстуру в горшок с цветком, стоявший на подоконнике, а при виде накрытого стола почувствовала, как от вкусного запаха в ней просыпается зверский аппетит, и жестом отпустила прислугу:
– Идите. Я позвоню, когда ваша помощь потребуется.
Камеристки и служанки поклонились и исчезли, а бабушка-сиделка пробормотала вопросительно:
– Я в гостиной посижу? – и, получив в ответ утвердительный кивок, ушла в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь.
Лара схватила ложку. Ложка в странном положении зависла в воздухе и быстро выпала из руки.
«Ой, я как-то не так ее взяла... Ах, да – я схватила ее в горсть, как кошка лапкою хватает, а надо... – Лара, тщательно контролируя собственные действия, аккуратно подхватила ложку и опустила ее в бульон. – Хорошо, что я попросила оставить меня в одиночестве: надо снова к человеческому телу привыкать», – подумала девушка.
Лара ела. По комнате разносилось тихое «хлюп-хлюп»: инстинктивная привычка к лаканию из чашки никуда пока не делась...
Спохватилась Лара где-то на середине тарелки, наткнувшись на сиротливо и неприкаянно болтающуюся в тарелке брошенную ложку: «Мамочка родная! Я лакаю бульон, а не ем его из ложки!!! Благо, что никто этого не видит! – Лара воровато оглянулась на дверь: – И не слышит, надеюсь».
Остатки бульона с хлебом Ларе удалось доесть по-человечески. В животе возникла тяжесть, будто она не маленькую тарелочку супчика съела, а килограмм шашлыков употребила и водочкой их запила.