«Нас?» — удивился Олаф, но мысль тут же ускользнула. Кали
крутанулась на месте и продолжила говорить, а между ней и воинами
поплыли полупрозрачные фигуры. Огромный зал, вершина которого
теряется в непроглядной мгле, от взгляда на которую возникает
ощущение бездны. Смотрящий прямо в душу. Всевидящей и всезнающей.
Страшной своим равнодушием. Стрельчатые окна, простые, но почему-то
будящие воспоминания о кольях. Нет, не просто кольях, а тех, на
которые давным-давно сажали приговоренных. Хотелось отвернуться,
найти что-то, но взгляд натыкался на украшенные резьбой колонны,
пугливо перепрыгивал на стены, затянутые гобеленами в кроваво
красных тонах, расписанных батальными сценами. Настолько живыми,
что от них буквально веяло тоской и обреченность побежденных. Вот
только пугало не это, а полное равнодушие победителей.
Олаф сглотнул, и тут же полупрозрачные картины обернулись
полом под ногами, словно он опустил взгляд. Вот только черный
камень не принес успокоения. Белым узором в нем проступали кости.
Навеки застывшие в камне кости. В них ощущалась мука тех, кому они
принадлежали. Казалось, что боль и смертный ужас стали теми цепями,
которые навки привязали сонм духов к остатку прежнего
вместилища.
—Но даже это не могло поколебать маленький
народец, — голос Кали принес облегчение и развеял хмарь
наваждения.
Олаф сипло вздохнул, вскинулся, но тут же вновь поддался
наваждению напевного голоса. Он смотрел на полупрозрачные столы по
периметру зала, во все глаза глядел на главный и самый богатый,
стоящий на возвышении и... людей. Маленьких людей перед
ним.
—И повелел тогда, хозяин замка, маленькому
народцу показать свое искусство, — услышал Олаф.
Череда видений сменялась одно другим. Он видел, как
маленький народец танцует, жонглирует, проделывает разные, порой
невероятные акробатические трюки, порой, Олафу казалось — он слышит
песни маленького народца, но ведь...
—И тогда повелитель рассмеялся. Впервые за
долгое, очень долгое время он смеялся и радовался жизни. Сама Тьма
и Смерть отступили, признали свое поражение и развеселились вместе
с ним.
Кали замолчала, полупрозрачные видения истаивали. Лишь
колотящий по столу кубком, с веселящим медом и утирающий слезы,
размытый силуэт, все еще висел в воздухе.
—А потом? — раздался сиплый голос из-за
спины Олафа. — Что случилось потом?