Первым пунктом стала оптимизация одежды. Кружева, оборки, ленты
и туфли были отложены для торжественных выходов. Я обзавелся
мягкими сапожками, удобными бриджами, свободной рубахой и короткой
курточкой. Все это было пошито из дорогих материалов и украшено
вышивкой, но, по крайней мере, не стесняло движений.
Глобальный бой мне пришлось выдержать из-за парика. Носить это
безобразие я не собирался. Если бы не отец, который тоже не одобрял
данную моду, не думаю, что у меня что-нибудь получилось. Я резонно
сказал, что у меня нет лысины, которую нужно прятать. И собственные
волосы не настолько ужасны, чтобы их скрывать. Ну не хотел, не
хотел я быть похожим на кудрявого барана!
Моя победа, правда, чуть было не накрылась медным тазом, когда
Гюйгенс до нас все-таки доехал. Он оказался довольно красивым
молодым мужчиной чуть старше 30-ти, с большими голубыми глазами и
аккуратно подстриженными усиками. Рыжеватые, круто завитые по
последней моде локоны парика опускались до плеч, ложась на
белоснежные брабантские кружева дорогого воротника. Отец
выразительно на меня посмотрел. Я нахмурился, давая понять, что не
отступлюсь от своего.
Как я представлял себе известного ученого? Постоянно занятым и
немного самовлюбленным. И если с первым я угадал - Гюйгенс развил
бурную деятельность и уставил выделенные ему огромные апартаменты
книгами и механизмами, то со вторым пролетел по полной программе.
Ученый оказался очень приветливым и спокойным человеком. Никто не
видел его особенно взволнованным или растерянным, торопящимся
куда-то, или, наоборот, погруженным в медлительную
задумчивость.
Но, что гораздо более ценно, в Христиане не было свойственной
гениям нетерпимости. Те, кому легко даются какие-либо знания и
умения, не могут понять, почему окружающие испытывают трудности в
этой сфере. Они начинают раздражаться и бывают резки в суждениях.
Немудрено, что современники оставляют воспоминания об ученых, с
которыми общались, как о неуживчивых людях со сложным
характером.
Гюйгенс был счастливым исключением. Он очень увлекательно и
подробно объяснял свои опыты. Впрочем, может быть, все дело было в
том, что на самом деле я не был глупым 10-летним мальчиком. А мое
образование позволяло на должном уровне поддержать беседу о
маятниковых часах со спусковым механизмом, которые Христиан изобрел
всего три года назад.