-Я с вами полностью согласен, матушка, - не стал спорить я. - Но
ведь люди более низкого положения не всегда могут угадать наши
желания. Порой их нужно подтолкнуть, чтобы они изобрели именно то,
что мы желаем. Ведь наши потребности отличаются.
Гюйгенс, Глаубер, извините, ребята. Я, разумеется, так не думаю,
но в данный момент мне необходимо изобразить послушного и
почтительного ребенка. Чтобы матушка была спокойна - я по-прежнему
в ее воле и послушен ей.
-Мне сказали, что ты хочешь заставить тамошних крестьян делать
какие-то дорогие вещи...
Ага! Судя по тону, матушка начала колебаться. Но любопытно, кто
же меня закладывает? С отцом я разговаривал наедине. Неужели он
решил поделиться с женой деталями нашей беседы? Или ограничился
пересказом в общих словах? На всякий случай, щекотливую тему нужно
как-то замять. И что подойдет для этого лучше, чем тот прототип
парового двигателя, который мы сделали с Гюйгенсом? Пока это -
сырая наработка. Причем даже перспектив в ближайшем будущем у нее
нет. Но какой из нее получится отвлекающий фактор!
Даже жаль, что мне эта идея сразу в голову не пришла. Поскольку
моя деятельность все равно будет привлекать внимание, пусть оно
концентрируется на чем-нибудь безобидном. А если раздуть шумиху
вокруг парового двигателя, то за этой дымовой завесой вполне можно
скрыть другие проекты. Более обыденные и более ценные.
-Я мечтаю сделать такую карету, которая будет двигаться сама по
себе, без лошадей, - поделился я с герцогиней "мечтой" сделав
восторженные глаза.
Кажется, от моей идеи матушка слегка впала в ступор. Ну да,
понятно, мысль неожиданная. В 17 веке к такому прогрессу были еще
не готовы.
-Возможно ли такое? - усомнилась матушка.
-У нас уже есть кое-какие итоги, - нагло соврал я. - Только
никому не рассказывайте, матушка. Это большой секрет.
Интересно, через сколько секунд после окончания беседы об этой
великой тайне будет знать весь наш двор?
-Хорошо, сын мой, я соглашусь с твоим отъездом, - неохотно
кивнула герцогиня. - Но ты должен обещать, что будешь постоянно
писать и навещать нас, - строго добавила она. - И я хочу, чтобы ты
вернул свои чудесные локоны к весеннему балу.
-Как скажешь, матушка, - почтительно согласился я, приложился к
ручке, после чего меня расцеловали в обе щеки и, наконец,
отпустили.