– Последний, – облегчённо вздохнул
Белый Лотос, составлявший мне компанию в охоте на хищных духов.
Прибыв в Карас-Гадор, я
безостановочно охотился. Ловил агрессивных сущностей, выпытывал
имена и ставил клеймо, обозначающее их как мою собственность.
Клеймёный дух беспрекословно служит хозяину. Горе ему, если
задумает навредить хозяину. Клеймо сожжёт его, переработав в чистую
айгату, которая перетечёт ко мне. Конечно, бывают исключения.
Сильный лоа, учуявший слабость ловца, может взбунтоваться и убить
повелителя, сбежав из Темницы, или вовсе занять тело. Дабы
подобного не произошло, воля хозяина должна быть несгибаемой.
После битвы у Веспаркаста я поймал
более сотни разных духов – и стихийных, и лоа, и живых существ. В
итоге Темница полнилась всякого рода чудовищами, зверями, эльфами,
троллями и людьми. Все они претерпели метаморфозы – смерть меняет,
порой кардинально, даже самого мирного духа. Оклеймив всех, я
получил войско монструозных сущностей, голодных до чужой айгаты и
жаждущих вырваться во внешний мир. Кроме того, освоил, наконец,
базовую ступень управления духами, которую обязан знать уважающий
себя шаман.
Поскольку тревожных сигналов от Эстер
не поступало, я задумался, как с пользой провести время до
появления арати. Не мешало бы потренироваться с копьём, может быть,
успею отточить пару-тройку приёмов, подсмотренных у эльфийских
копейщиков.
– Сандэр, – позвал Белый Лотос
сдавленным голосом.
Я обернулся и еле узнал бога
растений. Полное лицо посерело, осунулось, добавив божеству десятка
два лет – или тысячи, кто их, бессмертных, разберёт. Создатель
дриад сгорбился и едва стоял.
– Разве не чувствуешь? – спросил
он.
Предчувствие беды навалилось
неподъёмным жерновом. Снаружи, во внешнем мире, происходило что-то
плохое.
– Дочери… вот-вот погибнут, – выдавил
бог растений.
Наружу! Срочно!
Я выскользнул из Темницы, пролетел по
каналам духовного тела и ворвался во внешний мир, заполнив собой
телесную оболочку.
Едкий дым попал в лёгкие с первым
вдохом. Открыв глаза, я с трудом различил очертания баррикад и
домов. По оплавленным плитам, коими вымощена площадь городка,
пробегали мимо сотни ног с растопыренными когтистыми пальцами.
Проморгавшись, я приподнялся на руках в потемневших костяных
наручах – верно, выращенная броня спасла меня от огня, – и завертел
головой, высматривая дриад.