Хотела бы я тоже не есть, но молодое тело требует пищи, а для этого нужны деньги, а для этого нужна работа, а для этого нужна лицензия – и это замкнутый круг, потому что лицензию мэр мне не даст.
К счастью, сегодня и впрямь особенный день, так что я могу обойтись без неё: светлый властелин – что б его и ему подобных кровавая чума в могилы свела! – на ночь праздника разрешил в пригороде магичить без лицензии. Конечно, вредить никому нельзя, но погадать, сделать заговор на выздоровление, продать снадобья – это можно. Подозреваю, конкуренция будет дикая, соберутся тёмные со всей округи, но на кусок хлеба заработать можно.
А главное – мэр будет выслуживаться перед властелином и веселиться со знатью, так что столкновение с этой мерзкой беспринципной рожей мне не грозит.
– Пойдём на праздник, – Жор делает огромные печальные глаза, но отражающийся в них зеленоватый свет болотных огоньков придаёт ему слишком коварный вид. – Там народу много, может, кто монетки обронит. А если потолкаться среди лотков…
– Я запрещаю тебе воровать на празднике.
– У-у-у, – Жор всхлипывает, а его глазищи наполняются слезами.
Но я слишком хорошо его знаю, чтобы расчувствоваться. Пока он показательно пыхтит, ворчит и стонет, я достаю с полки чёрную ведьминскую мантию, шляпу с остроконечным верхом. Раньше это была парадная одежда ведьм – правда, тогда её украшали серебряными вышивками и узорами из перламутра и лунных камней – теперь ведьма не вправе покидать дом в чём-то ином, чтобы честные люди всегда понимали, с кем имеют дело.
В яичной скорлупе ещё осталось немного смешанного с тёртым углём масла. Болотные огоньки дружно слетаются к наполированной медной пластинке на стене, заменяющей зеркало. Она настолько маленькая, что увидеть отражение сразу двух глаз нельзя. Зато не видно и чистого лба, на котором четыре долгих месяца нет белого клейма, дающего право на магическую деятельность в восьмой провинции Светлого Агерума.
***
В деревне ведьм при столице провинции когда-то было шестьдесят домов, но они истлевали следом за почившими хозяйками, и теперь осталось лишь восемь избушек. Все они «столпились» у арки ворот на дорогу.
Когда я, отягчённая заплечным коробом, выхожу на скрипучее крыльцо, Саира с двумя подружками чёрными монолитами стоит на дороге в окружении сонма болотных огоньков. Их фамильяры парят в темнеющем небе. Эльза и Мира, тоже надевшие коробы со снадобьями и инструментами для ворожбы, спускаются с крылец, стараясь не наступить на кошку и ласку. У всех у них белеют на лбах восьмиугольные метки лицензий.