Они шли уже много дней. Столько дней, что Серый сбился со счёта. Патроны давно кончились, а вместе с ними иссякла надежда.
Лёха застонал. Бедняга таял на глазах: лицо посерело, черты заострились, а на губах запеклась кровь. Идти он не мог – ему раздробили колени.
– Держись, Лёха, – прошептал Серый, взваливая израненного товарища на плечо. – Ты только держись, ладно? Нам до своих – рукой подать. Гляди, за той грядой дорога. Сукой буду – там она, родимая. Лёх? Лёха?
– Брось меня, Серый… – Хриплый голос звучал еле слышно. – Отвоевался я…
Друг зашёлся нехорошим кашлем, а потом ухватил Сергея ослабевшей рукой, понуждая нагнуться к запёкшимся губам.
– Ты дойди до наших, Серый... Предупреди… Расскажи про эшелон… Это приказ. Выполняй, Серёга…
Очередь прошлась по кромке холма, и Сергей закрыл друга собственным телом. Свинец больно царапнул предплечье и щёку. Но это – ерунда. Главное, чтобы Лёха жил. Без Лёхи ему никак. Но друг совсем посерел. И глаза его остекленело уставились в хмурое небо, где пронзительно кричал орёл. И смерть замерла во взгляде…
– Нет, Лёха! – завопил Серый и принялся трясти товарища. – Нет! Нет! Не умирай! Лёха! Нет!
Взрыв громыхнул над самым ухом, посыпались камни, земля набилась в рот… и Серый проснулся. Резко сел на постели.
– Тише, тише…
Знакомый голос, но слишком темно, чтобы рассмотреть лицо.
– Всё хорошо. Всё позади. Ты в безопасности… – Щеки коснулись холодные пальцы.
– Лёха? – спросонья он назвал не то имя.
– Нет. – Что-то щёлкнуло, и мягкий свет настольной лампы выхватил из темноты знакомые черты. – Это я. Кристина.
Не слишком соображая, что делает, Серый подался вперёд, и она обняла его. Крепко и ласково. А он уткнулся носом ей в плечо и усилием воли подавил всхлип: мужчины не плачут.
– Тише, тише, ну… Ты в безопасности. Всё хорошо. Хорошо… Вот так…
Она гладила его по голове и плечам, чуть покачиваясь, и Серого понемногу отпустило. Он вздрогнул и отстранился. Глубоко вздохнул и шумно выдохнул.
Мужчины не плачут…
Прошла вечность, прежде чем Крис заговорила, и Сергей был благодарен ей за молчание. Однако первый же её вопрос сбил с толку чуть больше, чем полностью.
– Почему не сказал, что чеченец [1]? – строго спросила соседка. Говорила она тихо, стало быть, стояла глухая ночь.
– Я, по-твоему, с транспарантом ходить должен? – буркнул он, но наткнулся на спокойный взгляд серых глаз и осёкся. – Прости… Не хотел обидеть. Просто…