Хотя служба безопасности компании так и не засекла ожидаемой
слежки, он решил довериться профессионалам. Ему совершенно не
хотелось привести к Хасану непрошеных гостей, так что двое
сопровождавших его спецов добросовестно отрабатывали заплаченные
деньги. Очень приличные. А он безропотно подчинялся всем указаниям:
пересаживался в нужные машины, обходил камеры, терпел дискомфорт
общественного транспорта, впрочем, вполне переносимый. Все-таки не
эконом-класс.
Со смерти Хашима минуло восемь дней. В памяти Муаммара они
слились в один тягостный поток скорби, вины, семейного долга, и
какой-то гнетущей неправильности. Похожее чувство он испытывал
после смерти отца. Нелепость — если вообще можно применять такие
понятия к переходу на ту сторону. Но отец хотя бы сделал свой выбор
сознательно. В силу профессии. Даже если сам Муаммар — в силу
профессии — этот выбор категорически не одобрял. Он тогда спорил.
Уговаривал, горячился, просил, плакал... Но в конце концов принял
право умирающего отойти в мир иной без дополнительных мучений. А
Хашим… Был ли это на самом деле несчастный случай или братишка
заигрался и навлек на себя такую же глупо-киношную смерть, какой
была его жизнь? Не исключено.
Это было грешно, но Муаммар то и дело ловил себя на мысли, что
досадует и злится на Хашима, за которым вновь приходилось
исправлять косяки. Как всегда. Больше суток останки доставляли
спецрейсом из Мексики. Родственники роптали, но не хоронить же на
чужой земле... Сосредоточенно хмурясь, мулла что-то там высчитывал
и доказывал, что из-за смены часовых поясов похороны состоятся до
захода солнца, как и положено. Жульничество чистой воды, конечно...
Омывать было почти нечего. Припомнилась крошечная могилка
неподалеку от могил отца и деда. Потрясенная толпа Хашимовых
сверстников — друзей, коллег, однокашников, — чувствовавших себя
неуютно без снятых на время обряда гаджетов и неловко кутавшихся в
бишты – видимо надетые впервые в жизни и в большинстве своем взятые
напрокат. Кое-кто из них впервые читал джаназа...
Больше всего было жаль маму. Все три траурных дня Муаммар с ней
почти не разлучался. Едва ли не на руках носил. Она отказывалась
есть, отказывалась принять успокоительные, только лежала и плакала.
Всерьез собралась следом за мужем и сыном. Муаммар утешал как мог.
Клялся продолжить род, жениться, принести ей внуков. Брал с нее
обещание их дождаться.