Имплант приживался медленно, но все-таки к третьему дню его
активность стабилизировалась, некроз так и не развился. Можно было
чуть-чуть расслабиться, немного поспать — и хотя бы позвонить к
себе в офис. И еще сутки незаметно исчезли в удаленном разруливании
и улаживании дел компании. К счастью, пациент пошел на поправку и
уже не требовал неотрывного внимания. И тут, похоже, оказал влияние
еще один фактор: до Муаммара дошли слухи, что к джинну приехала
жена. В какой-то момент, бросив взгляд на окошко трансляции из
палаты Сулеймана, Муаммар увидел, что джинн говорит с кем-то,
повернув к собеседнику окутанную повязкой незрячую голову. И
улыбается. Потом в кадре появилась смуглая женская рука, легла
джинну на грудь, и тот накрыл ее ладонью. Муаммар выключил
камеру.
Ближе к вечеру, выглянув из ординаторской, он увидел в другом
конце коридора могучую спину Сулеймана, бредущего вдоль стены.
Рядом с ним шла маленькая рыжая женщина в оранжевых шортах и белой
блузке. Она поддерживала джинна под руку и что-то ему говорила. По
коридору, хлопая сандаликами, носилась верткая девчушка в красном
платье в крупный белый горох. Муаммар подумал, что хорошо бы
посмотреть на семью Сулеймана поближе. Но тут позвонила Аиша, и
остаток вечера потонул в очередном потоке неотложных дел.
***
Когда утром следующего дня Лозинский вошел в ординаторскую,
Муаммар сидел за столом, подперев голову рукой и вполголоса бормоча
в гарнитуру. Он пил кофе и сосредоточенно морщась, рассматривал
стакан фреша, стоящий перед ним на столе.
Сергей тоже сварил кофе, вполуха слушая быструю арабскую речь, а
когда Муаммар закончил разговор, не удержался:
—Мири, слушай, я давно хочу спросить, — он сел за стол напротив.
Подвинул фреш к Муаммару и водрузил перед собой пачку печенья. —
Аиша — это ваш, арабский аналог Сири?
Аль-Хали глянул рассеянно, поднял брови, помолчал с полминуты,
кажется, осмысляя вопрос.
—С чего ты взял? — он отставил опустевшую кофейную чашку. — Это
секретарша моя. Троюродная племянница... Ее так зовут.
—Да ладно! — Лозинский не поверил. — У тебя живая секретарша?
Вот прям человек? С полноценным рабочим местом?
—Ну да, а что такого? — аль-Хали пожал плечами и наконец-то
отпил из стакана, зажмурился, — Ох, кисленько. Бодрит.
Он потер лицо и зевнул. Лозинский покачал головой.