Муаммар потер лицо. Эта история так просто его не отпустит. Он
набрал номер Хашима.
— Мири? Ассаляму алейкум, директор. – начальник IT отдела, в
архаично-громоздких наушниках и зеленоватых VR-очках, вальяжно
развалился в дурацком новомодном кресле, больше всего похожем на
дрожащее желе, еще и с подсветкой, и смотрел куда-то поверх камеры.
Он делал растопыренными пальцами какие-то пассы перед лицом и
далеко не сразу осведомился. — Ты по делу?
— Салям, брат. Я по делу, по очень важному. Ты новости
мониторишь?
Одновременно Муаммар уже сбрасывал брату в месссенджер ссылку на
статью. Хашим тут же поморщился и брезгливо потряс рукой, будто от
чего-то отмахиваясь.
— Да, я видел, — сказал он и наконец-то соизволил посмотреть
сквозь очки в камеру. — Ну и при чем здесь я? Если ты не допустил
промаха при решении моих дел, то с чего бы я должен грустить? Ну...
да упокоятся с миром эти несчастные. Всё?
— Хашим, я не могу тебе приказать, — терпеливо подбирая слова,
начал Муаммар. —И возможно, я зря паникую... Но прошу тебя: съезди
в отпуск. Хорошо? На несколько месяцев. Так мне будет
спокойнее.
Брат закатил глаза и издал долгий мученический вздох.
— Ну... если ты настаиваешь… — с видом большого одолжения Хашим
пожал плечами. — Если тебе так будет легче... Ладно. Я
уеду.
— И сегодня же.
— Ой... — Хашим скривился, как от зубной боли. — Не учи ученого.
Считай, что меня уже нет.
Он не попрощавшись отключился.
***
—Ну что, Сергей Маркович, результаты проверок совпадают? Кстати,
хотите чаю со льдом?
В кабинете Лии Меламед, несмотря на июльскую жару, было уютно,
свежо и приятно пахло арбузным ароматизатором. Сама госпожа алуф
демократично пересела из-за рабочего стола к остальным
присутствующим, за овальный стеклянный столик, сейчас заставленный
ноутбуками, мини-проекторами и прочей электроникой. Предложенный
чай янтарно мерцал в запотевшем прозрачном кувшине на отдельной
тумбочке. Вперемешку с ледяными кубиками меланхолично плавали
лимонные дольки.
Военный следователь Моше Каплан отпил из высокого тонкостенного
стакана и с некоторым усилием выдержал благодушное выражение лица.
Чай был яростно-кислым. Но зато бодрил.
Сергею Лозинскому контроль за выражением лица дался хуже.
Глотнув чаю, он поморщился, поставил стакан на стол, передвинулся
на краешек кресла и, потерев ладонями колени в не слишком
соответствующих уровню встречи джинсах, приступил к докладу.