Феззан только презрительно сплюнул, а Клиган злорадно
усмехнулся. Мародеры — это вам не регулярная армия! В той же
гвардии Ланнистеров при каждом привале в первую очередь,
одновременно с обороной лагеря, строили отхожие места — и не дай
Боги кому-то погадить в каком-либо другом месте! Десяток плетей
такой умник словил бы точно. А парочку особенно наглых межевых
рыцарьков, которым такие порядки пришлись не по вкусу, Тайвин
Ланнистер и вовсе, говорят, приказал скинуть в те самые отхожие
ямы.
Разбойники же, по опыту Клигана, никогда не морочились таким
понятием, как санитария, и гадили чуть ли не там же, где спали. Не
все, конечно — некоторым главарям удавалось вбить в своих
подельников зачатки дисциплины. Но этот таинственный «Олаф»,
видимо, не считал загаженный притвор разрушенной крепости
существенным нарушением. Хотя двое чернокожих, что вели Пса по
коридорам явно были недовольны подобным раскладом.
— Что, парни, давно дезертировали? — наугад кинул Пес.
И, судя по тому, как споткнулся Изран, он попал не в бровь, а в
глаз.
— Откуда ты?... — начал оборачиваться идущий впереди разбойник,
но Феззан перебил его:
— Шагай давай, рожа! — и больно ткнул Клигана в незащищенную
спину.
За круглым притворным чертогом обнаружилась длинная лестница,
ведущая вниз. По стенам вдоль неё торчали зажженные факелы, а
где-то на середине пути им навстречу встала высокая фигура еще
одной женщины-разбойника.
Клиган уже не удивлялся странной внешности местных. И на
темно-серую кожу в сочетании с красными глазами и острыми ушами он
уже никак не среагировал.
Женщина была жилистая, сухая и некрасивая. Вытянутые черты лица,
морщины — по меркам его родного мира, ей уже значительно перевалило
за сорок! Впрочем, судя по всему, она и в лучшие свои времена не
отличалась красотой. А уж если прибавить дрожащее пламя факелов в
полумраке коридора — то и вовсе картина была жутковатой.
— Эй, Садрин! — весело кинул Изран. — Смотри, мы тебе мужика
нашли! Красавчик — подстать тебе, ха-ха!
Красноглазая скрипнула зубами и прошипела:
— Однажды ты дошутишься, Изран! Смотри, как бы в одно прекрасное
утро тебе не проснуться в луже собственной крови!
— Ну вот и делай после этого добро, — ничуть не смутившись,
фыркнул чернокожий, белозубо улыбаясь и проходя мимо Садрин. Их
путь лежал еще глубже.