С момента случившегося прошло почти два месяца, но Ленка все
никак не могла прийти в себя, отчего частенько страдали окружающие.
Идея свозить ее в отпуск показалась нам удачной, хотя и была
сопряжена с ощутимой нервотрепкой.
Черное море встретило нас штилем, миллионом отдыхающих и
обещанием перемен. Сперва я думала, что перемены будут заключаться
в том, что мы наконец развеемся и решим начать все с чистого листа.
Но чем дольше мы были здесь, тем явственнее я ощущала тревогу,
причин которой понять не могла. Я пыталась списать это на
усталость, накопившуюся к отпуску, на волнение из-за Ленки, из-за
напряженных отношений с моими родителями, но самовнушение не
помогало.
— Надь, ну ты-то что молчишь? — нетерпеливо окликнула меня
распаленная спором Ленка.
Я вынырнула из тревожных мыслей и оглянулась на подруг. Ленка
уже какое-то время спорила сама с собой, потому что Ольга скорбно
молчала.
— Брейк, — подала голос я и, приложив ладонь ко лбу козырьком,
повернулась к морю: — Ну что, до буйков?
Ольга остановилась рядом со мной и, прищурившись, тоже поглядела
вдаль.
— Обещали шторм, — задумчиво произнесла она.
— Господи, Оля, ты все еще веришь обещаниям?! — простонала Ленка
и, сбросив сарафан на разложенное полотенце, решительно направилась
к воде.
— Я почти готова самоубиться, — вздохнула Ольга, стягивая
тунику.
Я сочувственно ей улыбнулась и вновь посмотрела на море. Ветра
почти не было, и я решила, что, скорее всего, синоптики
ошиблись.
Купаться по-прежнему не хотелось, но я поудобнее обхватила
матрац и шагнула в воду, еще не зная, к чему приведет этот шаг.
Я, с моей везучестью, в первый же день отпуска обгорела на
солнце, поэтому сейчас на мне было длинное легкое платье, купленное
на местном рынке. Выглядело это, наверное, нелепо, зато я могла
спокойно растянуться на матраце и не забивать себе голову
необходимостью мазаться кремом и переворачиваться с боку на
бок.
Отплыв подальше от плескавшейся у берега детворы, я устроилась
поудобней и закрыла глаза, стараясь выбросить все из головы.
Пожалуй, мне было хорошо. Если бы еще тугой комок недоброго
предчувствия, обосновавшийся где-то в районе желудка, куда-нибудь
исчез...
Чтобы немного отвлечься, я начала думать о своем романе. Об этом
моем недавнем увлечении не знала ни одна живая душа: ни подруги, ни
родители. Я ревностно оберегала это, в сущности, ничего не значащее
хобби. Наверное, потому что оно казалось мне слишком личным. А еще
было в нем что-то завораживающее.