- Да-а, - протянула Елена. – Твоей соседке будет нелегко найти работу получше. Как, впрочем, и юным красоткам. Им ведь тоже везде отказывают, я думаю. Кризис, Юля, кризис.
- Надо признаться, уже надоело про него слышать. Надеюсь, до нашего журнала это чудище ещё не дотянулось своими скользкими щупальцами? Подумаешь, фондовые биржи лихорадит! Подумаешь, в Америке, как мыльные пузыри, лопаются банки. Но мы-то тут причём? У нас-то ничего не лопается! В российские банки правительство закачало такие миллиарды, что их владельцам теперь придётся купаться в роскоши по крайней мере лет триста, даже если они того и не захотят.
- Да, наверное, именно на это и будут истрачены все государственные деньги. А вовсе не на то, чтобы снизить проценты по банковским кредитам. Если бы мировой финансовый кризис не грянул, его надо было бы придумать – чтобы удачно «распилить» Стабфонд России.
- Но какое положение конкретно у нас? Всё нормально? – с надеждой поинтересовалась я.
- Юля, открой глаза! – возмутилась Елена. - Ты витаешь в облаках! Типография взвинтила цены, бумага практически на вес золота. Объем рекламы за январь ужался на десять процентов. За февраль – на двадцать. Про март я вообще молчу. Тихо лью слёзы. Представь, если совсем рекламы не будет? Придётся закрываться.
- Не произноси этих страшных слов. Закрываться! Скажешь тоже! – испугалась я. - «Удачные покупки» - это моя жизнь, я сто лет здесь работаю.
- Ну, я тоже душу в журнал вкладываю, хоть и не так давно им руковожу.
***
Выходя из кабинета Елены, я едва не наступила на Лилю. Лиля ведёт раздел архитектуры и дизайна. Хотя, мне кажется, она вовсе не интересуется архитектурой и дизайном, её хобби - злословие и сплетни. Она единственная поганка в нашем дружном коллективе, грубая опечатка в безупречном тексте. Она очень стройная, даже более худая, чем я – потому что внутри неё постоянно пылает огонь зависти, выжигая её органы. Мне часто достаётся от Лили - я имею наглость получать хорошие гонорары, всегда ухитряюсь заключать выгодные договора на рекламу. Но самый мой страшный грех – Никита. По мнению Лили, было б гораздо лучше, если б меня никто не любил, и я влачила бы жалкое монашеское существование. Сама Лиля почему-то одинока.
Интересно – почему?
Ей тридцать шесть, и её одиночество, в принципе, ещё не приговор. Однако вряд ли найдётся мужчина, способный преодолеть ров, наполненный густой, клокочущей отравой – Лилиной ненавистью к людям…