От этих мыслей мне невероятно гадко и почему-то смешно. И мое лицо искажается в циничной ухмылке, а в голосе появляются стервозные и злые нотки:
— Это была всего лишь игра, мальчик, ты что, не понял, что ли? Теперь можешь возвращаться к своей милой девочке. Или для кого ты там опыта набирался? И делать вид, будто ты крутой опытный любовник. Могу даже дать рекомендацию — трахаешься ты отменно.
— Лена, — тихо говорит он, — прекрати, пожалуйста, это же не ты, это же твоя злость сейчас говорит, какие-то глупые стереотипы. Что ты там себе придумала? Я же говорил, у меня нет никого. Я давно развелся. И ты сама мне еще этой ночью говорила, что моя, что принадлежишь только мне.
— Ну и что, что говорила, это была игра! — надменным тоном заявляю я, продолжая кипеть от злости.
Его потерянный взгляд сбивает с толку. Такое ощущение, что он передо мной сейчас открыт полностью. Нет больше властного и жесткого Мистера Икса. Есть обиженный мальчик Антон, которого обманули.
— Это неправда, — почти шепотом говорит он, — ты не могла меня обмануть. Ты же собиралась со мной уехать. Я же знаю, я проверял. Ты сегодня написала заявление на отпуск.
Мои глаза округляются, а в душу начинает заползать липкий страх.
— В каком смысле проверял? — спрашиваю севшим голосом.
— Я следил за тобой… — говорит он и резко обрывается, понимая, что сболтнул лишнего.
А у меня внутри всё замирает от ужаса и еще большей злости на себя — тупую курицу. Как же я не поняла, как же я не заметила? Дура! Какая же дура!
— Ты сталкер? — мой голос срывается на шепот.
— Нет! — выпаливает он и наконец-то отпускает мои руки.
Я не могу разобрать, что мелькает в его глазах. Но мне этот взгляд доказывает лишь обратное. Он действительно чертов сумасшедший маньяк. Сталкер! Выслеживающий свою жертву. А потом… что будет с жертвой потом?
— Не надо, Лена! Не придумывай глупости! — рычит он и вновь хватает меня за руку, которой я тянусь к ручке двери. — Какой сталкер! Я не сумасшедший маньяк! Это получилось…
Он вновь обрывает себя на полуслове, второй рукой зарывается в собственные волосы, сжимает их в кулак и зажмуривается на несколько мгновений.
— Я не могу тебе сейчас рассказать! — практически выкрикивает он мне в лицо.
А я… я понимаю, что с меня хватит.
«Уходя — уходи», — так когда-то сказал мне папа, когда я узнала, что он ушел от нас и пришла к нему на работу, чтобы он объяснил, что происходит. Только эту фразу он сказал мне тогда, но я в силу возраста не поняла. Сейчас же понимаю.