К тому времени как я доел последнюю ложку супа, шахматная партия оживилась. Белая и черная пешки встали нос к носу на К4.
– Посоветуете десерт? – спросил я.
– Gâteau Normand au Calvados[7] неплох.
Я заглянул в меню.
– Не вижу ничего такого.
– О, здесь его не подают. Но очень приличный делают в “Кафе Круассан”.
Чувствуя, как земля медленно уходит из-под ног, я спросил:
– Во Втором округе? Где убили Жана Жореса?
Он поднял глаза. В них как будто мелькнуло уважение, а может, я его придумал.
– Полагаю, оно известно и этим. Лично я хожу туда за пирогом. Они пекут по четвергам.
Приняв его слова за приглашение, в следующий четверг я завернул в “Кафе Круассан” перед самым ланчем. Здесь в 1914 году один фанатик, обладатель до театральности подходящего имени – Рауль Виллен[8], застрелил социалиста Жана Жореса. В те дни кафе пользовалось особым разрешением полиции работать всю ночь для удобства журналистов, которым приходилось бодрствовать допоздна. Жорес добился того, что правительство отказалось от закона о трехлетней службе в армии, и отмечал это с товарищами. Виллен, провоенно настроенный националист, подошел к открытому окну и убил Жореса одним выстрелом. В память об этом событии на стене повесили мемориальную доску. Под ней и сидел Борис. На сей раз он не играл сам с собой в шахматы, а разгадывал кроссворд. По крайней мере мысленно: его остро заточенный карандаш не заполнил ни одной клеточки. Из текста газеты я не смог прочитать ни слова. Похоже, он был набран кириллицей.
На тарелке перед Борисом лежала порция влажного на вид пирога.
– Это и есть Gâteau Normand au Calvados? – спросил я, потянувшись к меню.
– Не беспокойтесь, – ответил он. – Это последний кусок.
Он подвинул ко мне тарелку.
– Я сберег его для вас.
Пирог был мокр, покрыт твердой сахарной коркой, начинен клиньями яблок и пропитан яблочным бренди. Пока я ел, Борис изучал кроссворд.
– Кровососущий представитель семейства Petromyzontidae. Шесть букв.
– Минога?
– Думаю, вы правы. Спасибо.
Но слово не записал.
О наших с Борисом рандеву можно написать книгу. Мы всегда встречались в кафе с претензией на бессмертную или же на дурную славу. В одном сиживал за работой какой-нибудь писатель, другое стало излюбленным сюжетом какого-нибудь художника. А иногда кафе находилось в доме, выросшем на месте снесенного исторического объекта.