Вот и всё. Таня улетела. Чувство было такое, будто жизнь закончилась. Умом-то он понимал, что не закончилась. У него есть жена, сын, внуки, понимал, что будет, как и раньше, ходить на работу, встречать и любить жену, играть с внучатами, обсуждать и решать какие-то проблемы с сыном и невесткой, общаться с друзьями, но всё это для себя он уже определил другим словом – «существование». А жизнь закончилась. Таня, а с ней и жизнь, улетела в далёкую и неизвестную страну АМЕРИКА. Алексей подошёл к тому месту трассы, откуда виден был взлёт самолётов. До них было далеко, и определить тип самолёта было невозможно, но видно было, что самолёты были большие, тяжёлые и лететь могли долго и далеко.
Сердце снова дало о себе знать, и Алексей присел на обочину, прямо в вонючую от выхлопных газов траву, и стал смотреть на самолёты. Взлётной полосы он не видел. Не видел, как самолёты разгоняются, отрываются от земли, сначала плавно, а потом резко взмывают в небо, но всё же это были взлетающие лайнеры, и один из них увозил его Танюшку, его жизнь, в другую, неведомую ему жизнь, в Америку. Конечно, он знал, что были случаи, когда и из Америки люди возвращались. Ощущение, что США – это какое-то чудо заморское и рай земной давно прошло. Но сейчас Алексей был почему-то уверен, что Олег, а значит и Таня, не вернутся. И именно это сейчас было главным. Теперь надо было учиться жить без неё. Правда, последние два года они практически не общались. Только иногда он тайком караулил её у дома или работы и осторожно шёл за ней какое-то время, вздыхая и вспоминая былые времена. Сердце сладко сжималось. Но подойти – ни-ни. Слово он держал. И всё же это была жизнь. Просто он знал, что она рядом. Так часто бывает у любимых: живут в одной квартире, за вечер и двумя словами не обмолвятся, но им этого и не надо. Достаточно того, что они знают: вторая половинка здесь, рядом, и это наполняет жизнь особым смыслом. Слова не главное. Главное – это ощущение родного человека рядом с тобой, осознание возможности в любую минуту подойти, обнять, прижаться, поцеловать, поделиться самым сокровенным и знать, что тебя поймут, – вот эта возможность и ощущение этой возможности больше, чем слова и поступки, и составляют счастье личной жизни. У Алексея давно уже не было никакой возможности не только обнять и поцеловать Таню, но и подойти к ней. Конечно, изредка они встречались у Юрьевых, но общение это было холодным, чужим и тягостным для него. Тем не менее, в эти годы он всё время ощущал, что она где-то здесь, рядом, в одном городе, и он мог изредка видеть её. Это было его счастьем. И он безмерно дорожил им.