Егор распахнул дверцу холодильника. Сороконожка как раз проделала дыру сквозь пакеты с молоком и кефиром и, словно крошечная дрель на ножках, устремилась на штурм банки с огурцами. Здесь ее Молотков изловил. Для этого пришлось почти нырнуть в глубокий холодильник. При этом Егора нещадно поливало тонкими струйками молока, а на голову опрокинулось что-то мокрое, липкое и соленое.
– Кхм, это был салат с креветками, – кашлянул Гайкин. – Не шевелись, мы с тебя его ложками соберем.
– Хорошо, что у него волосы торчком, правда, деда? – Лера так ловко вычерпывала салат из прически Егора, будто всю жизнь этим занималась.
– Простите, я вам холодильник испортил, – Егор чувствовал, как сороконожка щекотно шевелится в кулаке. Но кожу она прогрызть не пыталась.
– Это ерунда, починим, – отмахнулся Гайкин. – Главное, что ты поймал своего трошика.
– Трошика?
– Это дедушка придумал для них ласковое сокращение, – подмигнула Лера. – От слова «потрошители».
– Потро…шители? – Егор чуть не выпустил сороконожку обратно.
– Троши – наше единственное оружие. Пока, – серьезно кивнул Гайкин. – Теперь очень тихо идем в ванную. Видишь ли, у тебя на голове креветки.
С чистой головой Егор вернулся на кухню.
– Тихонько открой ладони и покормим его, – Гайкин поманил Егора к большой лупе и взял масленку.
Егор взглянул в увеличительное стекло и чуть не задохнулся от восторга. Конечно, это было никакое не насекомое, а очень сложный механизм, маленький зубастый робот! Только вместо зубов на крошечном рыльце виднелись три широкие фрезы, усыпанные блестящими острыми камнями.
– Ух ты! Как она работает? Где вы это взяли?
В этот момент звякнули часы на одной из башенок.
– Охотники уже близко… У нас совсем нет времени. Я обещаю, что потом все тебе объясню, – Гайкин подлил Егору меда. – Подумай, где может быть спрятана карта. Видишь ли, сыпучие карты не закапывают в сырую землю, это вредно. Так уж устроено.
– А ваша карта… она какая с виду? – Губы Молоткова внезапно пересохли.
– Она не похожа на обычную карту, – пристально глядя Егору в глаза, заговорил Гайкин. – Скорее, на железный кубик.
– Со сложной крышкой, которую невозможно снять, – продолжила Лера. – И с прорезью, будто для монеток… Егор, что с тобой? Тебе плохо?
– Что же теперь делать? – Парень без сил плюхнулся на табуретку. – Выходит, это я виноват. Но ведь я ничего не знал! Когда дедушка умер, бабушка продала машину, а гараж остался… Уже несколько дней я пытаюсь распилить эту штуку, но ничего не выходит.