- Что-то замотался, – сказал Никита.
- Мы практически не видимся, – вздохнула я.
- Вот новое хокку: «Над просторами полей, /Ничем к земле не привязан, /Жаворонок звенит». <*Здесь и далее цитируются хокку Мацуо Басё>
- Сейчас, в разгар мартовских морозов, мне трудно его оценить, – пожала я плечами. - Оно слишком летнее… Но постой! Почему ты обратил на него внимание? Неужели забегался до такой степени, что стал завидовать беззаботному жаворонку, у которого никаких проблем, долгов и обязательств?
- Нет. Это хорошо, когда дел по горло, правда? – Никита выразительно посмотрел на меня.
Я знаю, что он имеет в виду: прежде, чем получить хорошее место в «Юниа-Трансе», Никита прошёл суровое испытание безработицей. Воспоминания о том периоде леденят не только мою кровь, но и его тоже…
- «Туман и осенний дождь. /Но пусть невидима Фудзи. /Как радует сердце она!» – продекламировал Никита, вновь прижимая меня к себе. – Ужасно соскучился! В Минске о тебе вспоминал, и каждый раз словно окатывало тёплой волной.
Я – Фудзияма!
Единственная и бесподобная!
Как лестно!
У любимого – всплеск интереса к японской поэзии. Со своим Мацуо Басё он носится уже третий месяц, буквально влюбился в него. Но я только за! Это очень тихое увлечение. В конце прошлого декабря Никиту заклинило на Доницетти. Я чуть не сошла с ума. Он подкрадывался ко мне сзади и задушевно шептал: «Нет, ну согласись, это просто бесподобно!» и в сотый раз начинал голосить арию из «Лукреции Борджиа». Мой юноша шикарно и разносторонне образован, в отличие от меня. Я питаюсь крошками со стола его интеллектуальности.
- Кстати, как продвигается твоя учёба? - тут же спросил Никита, демонстрируя синхронность нашего мышления.
Он сразу же огорошил меня бесконечной английской тирадой. Судя по интонации, фраза – вопросительная. Только вопросительный знак в конце предложения я и могу разобрать, остальное – сплошное месиво непонятных звуков. Но как-то неудобно признаваться Никите, что за два с половиной месяца учёбы я всё ещё ковыряюсь на таможенном контроле, вместо того, чтобы продвинуться вглубь страны.
Нет, лучше обойти стороной тему моих английских мучений.
- Между прочим, мы пропустили Восьмое марта! – обиженно напомнила я Никите, исследуя носом и губами его лицо и шею, вдыхая густую смесь запахов: одеколона, аэропорта, сигаретного дыма, машины…