[4]...
Однако же Куропаткин в это время
давно уж ехал в вагоне поезда в Петербург, а Оскар-Фердинанд
Гриппенберг отступлений терпеть не мог... Кроме того, сыграло свою
роль и тщеславное желание лично побывать в отвоёванной, наконец, у
японцев «твердыне». И уже в восемь двадцать вечера сани с
командующим в сопровождении нескольких верховых адъютантов и
конвойной казачьей сотни подкатили к командному пункту Русанова в
Баотайцзы. Не потребовалось много времени для того, чтобы понять
всю шаткость создавшегося положения. Мрачный, согбенный
Гриппенберг, кутаясь в теплое генерал-адъютантское пальто, стоял
перед начдивом-четырнадцать:
– Господин генерал-лейтенант,
потрудитесь объяснить причину остановки наступления. Отчего это Вы
докладываете с нарочным о взятии Сандепу, а генерал Аки-Яма
наглядным образом демонстрирует, что даже и не собирается оставлять
его? Как это следует понимать?
– Виноват, ваше
высокопревосходительство! Но разве же я мог знать, что будет такая
неразбериха с топографией? Вот, сами извольте видеть: на нашей
карте это проклятое Сандепу обозначено как единый населённый пункт,
а ведь на самом-то деле сёл оказалось целых три! Японцы обеспечили
себе прекрасные сектора обстрела имеющегося предполья в восемьсот
шагов шириною, стреляют на малейший шум. Пехотинцам нет никакой
возможности преодолеть это расстояние: и без того за прошедшие
сутки потери офицеров и нижних чинов в полках дивизии чрезвычайно
велики! Артиллерии у нас нет: все орудия находятся на прежних своих
позициях, возможности поставить их на прямую наводку с задачей
подавить огнём врага мы не имеем...
– Что из того, что артиллерии нет?
Подавить и отвлечь на себя японских стрелков можно и залповым огнём
винтовок.
– Но ведь винтовочной пуле не под
силу пробить глиняный забор!
– И не надо! Задача ваших солдат — не
дать возможности японцам высунуть носа в амбразуру до того, как
кавалерия броском преодолеет предполье и завяжет бой на окраине.
Пока Пятьдесят пятый полк будет палить плутонгами, минцы вслед за
конницей должны ворваться на окраину этого треклятого Сандепу! В
своё время в Бухарском походе[5] мы и не
такие дувалы преодолевали! А дальше действовать со всей
решительностью. К утру и духу от Аки-Ямы тут не должно
остаться!
– Так ведь нет кавалерии-то, ваше
высокопревосходительство!