Многие ломаются в трудных ситуациях и больше не встают. Есть те,
кого это только закаляет. Кто-то покрывается броней отчужденности,
показной веселости, гнева или пофигизма. Есть те, кто сгорает, но
вновь возрождается. Я сгорела полностью, но ожить уже не смогла. Не
было больше ни слез, ни криков. Осталось лишь оцепенение и полное
безразличие собственной судьбой.
Когда доктор выпустил меня из своих лап, от меня не осталось
ничего. Я не сопротивлялась, когда из крыла лаборатории меня
переводили в личное поместье Игоря Степановича. Тогда я и узнала,
что мы на острове. Международная химико-технологическая
лаборатория. Где она конкретно находится, в каком море этот остров,
я не знала, да и не было интересно. Это потом мне объяснили, что мы
в Эгейском море, до родины сначала надо плыть, а потом самолетом.
Ну или по воде, к Черному морю, но это долго.
Солнце светило ярко, солнечные зайцы то и дело прыгали по окнам
виллы. Кто бы знал, что этого палящего, южного солнца я буду видеть
до скудного мало, потому и останусь навсегда такой бледнолицей.
Хозяин встретил меня прямо в холле. Знакомая улыбка.
– Рад тебя видеть, малышка. – Я даже не вздрогнула, когда его
рука привычным жестом опустилась мне на голову и мягко погладила.
Как породистого щеночка, которого он решил завести. Хотя, почему
как? – В честь твоего заселения в дом, у меня есть для тебя
подарок.
Игорь Степанович достал из кармана узкую кожаную полоску с
металлическими вставками. Мгновение ока и ремешок был застегнут на
моей шее.
– Ничего не хочешь сказать? – Полушутливо спросил Игорь
Степанович.
– Благодарю, хозяин. – Ответила я. Волчица внутри завыла.
Со временем я вновь начала оживать. Любой кошмар может стать
рутиной, когда живешь в нем постоянно. А детская психика вообще
устроена сложно. У меня появилась своя комната, расписание уроков и
тренировок, даже игрушки, в которые я не играла. Понятия не имею
зачем Ида мне их дарила.
Первое время пыталась вести себя прилежно, думала затаиться, а
как выдастся возможность, сбежать. Представляла, что я шпионка и
всё это такая игра. Но мне быстро объяснили, что с острова сбежать
невозможно, вокруг лишь мили глубокого и страшного океана. Поняв,
что выхода нет, а в лабораторию я попадаю раз в месяц, в
независимости от поведения, я взбунтовалась. Даже попыталась
обернуться и напасть на Игоря Степановича. Тогда я и узнала, что в
ошейнике датчики, в том числе и с подачей тока. А еще в тот день
мне показали, как могут наказать по-настоящему. Когда делают больно
не из-за того, что так требуют опыты, а потому, что хотят сделать
больно. Сейчас о тех днях напоминали пара овальных шрамов, в
районе, где у ошейника находились каналы. Шкурка в этих местах
давно оплавилась и даже регенерация не спасла.