Я со снижением ухожу к берегу,
вырываясь из «собачьей свалки». За мной суется японский «Сокол», но
его немедленно срубает очередью из пушки кто-то из наших. Вижу
впереди-справа горящий «Ил». Его охваченный огнем двигатель
окутывается дымом и паром – срабатывает автоматическая система
пожаротушения, но повреждения слишком значительны. Крыло выгибается
под неестественным углом и переламывается, а самолет срывается в
беспорядочное падение.
Все это я отмечаю лишь краем
сознания. Мне по-прежнему очень плохо, и я с трудом удерживаю в
фокусе внимания двоящуюся и прыгающую из стороны в сторону
береговую линию. Самолет продолжает разгоняться. Что-то бубнит в
моей голове Летра, где-то на заднем плане слышен забористый мат
Кудрявцева, а я сжимаю штурвал и стараюсь не обращать внимания на
то, что самолет начинает все сильнее трясти и раскачивать.
Шею пронзает резкая боль. Похоже,
Летра задействовала крайнее средство – заставила имплант выдать
шоковый разряд. Это немного приводит меня в себя и в уши врывается
крик Кудрявцева:
- Командир, ты горишь! Прыгай
немедленно!
Правое крыло охвачено огнем. Самолет
вибрирует, как будто в него бьют десятки тяжелых молотов, но внизу
уже мелькают поросшие редким лесом холмы. Я нащупываю рычаг
катапульты и резко тяну его на себя. Колпак кабины с хлопком
отлетает куда-то вверх и назад, и могучий пинок порохового заряда
выбрасывает меня из гибнущей машины вместе с креслом. Как хорошо,
что я настоял на оборудовании новых «Илов» этим устройством,
изготовленным для нас в США – сам бы я точно не выбрался.
Над головой с хлопком раскрывается
купол парашюта. Очередной рывок снова отправляет меня в
бессознательное состояние, но длится оно недолго. Летра вновь
заставляет меня очнуться все тем же изуверским способом. Откуда-то
сбоку выныривает японский «Зеро» и начинает разворачиваться в мою
сторону. Судя по всему, это последние секунды моей жизни. Все-таки
я доигрался, а жаль, все так неплохо складывалось.
Почему молчит Летра? Наверное, ей
просто нечего мне сказать – сделать в такой ситуации все равно
ничего нельзя. Еще пара секунд и я окажусь в прицеле японского
пилота… Хочется закрыть глаза, но я заставляю себя смотреть на
приближающуюся смерть. В уши врывается грохот авиационных пушек, а
вот вспышек я почему-то не вижу. Наверное, меня подводит зрение или
я просто уже мертв и это выверт гаснущего сознания… На атакующем
истребителе скрещивается сразу несколько трасс пушечных снарядов.
«Зеро» буквально разрывает на части. Он даже не вспыхивает, а так и
устремляется к земле грудой бесформенных обломков. Прямо над моей
головой с ревом проносятся три «Ила». Кажется, список моих долгов в
этом мире пополнился еще на несколько строчек.